Йоркширская роза - [77]

Они захватили передовую линию немецких окопов. Ворвались в них на штыках, сплошь покрытых кровью. Казалось, прошли часы – месяцы – годы, пока в мире вновь наступила тишина. Или почти тишина. С нейтральной полосы доносился голос раненого юноши, зовущего мать.

Гарри привалился спиной к стенке окопа. Кровь сочилась из раны на груди, и Гарри перевязал ее как мог лучше.

– Как долго мальчуган просит о помощи? – хрипло спросил он, стараясь застегнуть мундир поверх толстой повязки.

– Не знаю, сэр. Он скоро перестанет, сэр.

Гарри затряс головой, смаргивая кровавую пелену с глаз. Он потерял больше половины своих людей. Микки скорее всего должен получить еще одну ленточку для своего «майского дерева». Его взвод первым добрался до передней линии немецких окопов и заставил замолчать пулеметы, которые наносили наступающим наибольшие потери.

Снова закричал раненый молодой солдат.

Гарри застонал. Ему некого сейчас было послать за раненым. Уже рассвело, и любое движение привлекло бы внимание расположенных в отдалении артиллерийских батарей на той и на другой стороне линии фронта, и миссия подобного рода была бы почти наверняка самоубийственной.

Гарри с трудом распрямился.

– Обеспечьте мне огневое прикрытие, – бросил он, понимая, что если кто и должен выполнить эту миссию, так это он.

– Я не считаю эту вашу мысль разумной, сэр, – сказал старший сержант полка. – У вас кровотечение, сэр…

Гарри знал, что это так, и теперь это видели уже все вокруг него, потому что кровь просочилась сквозь ткань мундира.

– …и если уж их санитары не добрались до него…

– Я прикрою вас, сэр.

Это произнес Микки. Все черты его лица заострились. Нос. Скулы. Подбородок. Он и его брэдфордские парни уничтожили весь вражеский пулеметный расчет в кровавой рукопашной схватке.

– Спасибо, сержант Поррит, – негромко проговорил Гарри и побежал зигзагами, пригибаясь и прижимая к груди пропитанную кровью повязку, а дальнобойные орудия загремели, в точности как он и предвидел. Но он продолжал бежать в том направлении, откуда доносились крики: «Hilf mir, Mutter! – Помоги мне, мама!»

С этого дня уже не могло быть речи о том, чтобы Микки относился к Гарри пренебрежительно. Все оставшиеся дни сражения возле Ипра, уже после того, как Гарри подлечил свою рану, они сражались бок о бок или почти бок о бок, если была такая возможность. Они были вместе при Пасшенделе и всю весну 1918 года, когда немецкие войска потоком хлынули в прорванную передовую британского фронта шириной в сорок миль.

– Если это не приведет к концу, то я просто не знаю, чего еще надо, – сказал Микки мрачно, когда Гарри вручал ему самокрутку. – Как ты считаешь, попаду я в Новую Зеландию или нет?

– Ты попадешь в Новую Зеландию, – ответил Гарри, гадая тем временем, скоро ли поступит приказ о массированном контрнаступлении. – Говорил я тебе о письме Уильяма, в котором он сообщает, что Нина снова собирается замуж? Ее жених – лорд и состоит в военном кабинете министров.

Микки буркнул что-то неопределенное. Нина Саг-ден его никогда не занимала. Она и Роуз не больше похожи одна на другую, чем мел на сыр. Он помнил, что Гарри когда-то был влюблен в Нину, и, судя по мнению Роуз, влюблен до сих пор.

– А ты не против? – спросил он, пуская колечко голубоватого дыма в воздух, который впервые за последнее время не отдавал порохом.

Гарри удивленно приподнял бровь. Он никак не предполагал, что Микки задаст ему такой вопрос.

– Нет, – ответил он совершенно искренне. – Я по-прежнему люблю ее как двоюродную сестру, но вовсе в нее не влюблен и не думаю, что когда-нибудь был влюблен по-настоящему. Просто увлекся, но очень сильно.

– И что случилось? – Микки, разумеется, знал, что Нина поспешила выйти замуж за герцога, который погиб при Галлиполи и посмертно был награжден Крестом Виктории, но он не знал, почему разошлись Нина и Гарри, так как Роуз ничего ему об этом не говорила, и он думал, что она не сказала этого даже Дженни.

Гарри помолчал, вспомнив о безобразной ссоре во дворе бывшей конюшни в Крэг-Сайде.

– Мы по-разному смотрели на вещи, – проговорил он наконец. – То, что было важно для нее, для меня было несущественно, и наоборот.

Теперь уже замолчал Микки. Для него была важной единственная вещь. Новая Зеландия. Он уплывет туда, как только кончится война. Микки глубоко затянулся и посмотрел на остаток самокрутки с глубочайшим интересом.

– А чем займешься ты после войны? Гарри улыбнулся:

– Я первым долгом спрошу у девушки, которую по-настоящему люблю, выйдет ли она за меня замуж. А потом мы будем счастливо жить в Крэг-Сайде, любуясь таким прекрасным, невероятно прекрасным Илкли-Муром.

«Так он говорит о том, что непременно собирается сделать, – писал Микки в письме к Дженни. – Кто эта девушка, я не знаю. Прежде чем я мог спросить о ней, снова загремели пушки. Меня обрадовала новость о твоем будущем ребенке. Может, вся эта заваруха кончится до того, как он родится. Сердечный привет Чарли».

Дженни думала долго и упорно, прежде чем показать письмо Роуз, Она знала, что, когда старшая сестра Роуз овдовела, Роуз считала, что Нина и Гарри поженятся. Но неизвестно, каковы мысли Роуз на этот счет теперь, когда это стало невозможным. Однако Дженни считала, что было бы неправильно позволить Роуз жить новыми, горячими надеждами насчет Гарри. Ни в коем случае – ведь эти надежды могут не оправдаться.