Йоркширская роза - [23]

Герти ее не заметила, зато заметила Лиззи и посмотрела на мужа с болью и любовью. Ведь Лоренс сам должен был бы сопровождать Роуз в мастерскую. Это он, серьезный и мужественный, должен был с гордостью ввести дочь в мир своей работы.

Герти толком не поняла, что это за мастерская, но показывать это не собиралась. По ее представлениям, на фабрике имелись ткацкие и прядильные цеха, чесальни и красильни. В отличие от фабрики Листера, где производили шелк и камвольные ткани, у Латтеруорта занимались изготовлением только шерстяных камвольных тканей. Что у того же Латтеруорта в процесс производства входила и разработка рисунков для тканей и что есть люди, занимающиеся этим, ей до сих пор не приходило в голову, да и сейчас не пришло.

– Ей бы надо устраиваться в ткацкую, – заметила она практично, глядя, как чайник начинает пускать из носика пар. – Ткачи хорошо зарабатывают, а Роуз шустрая, она станет хорошей маленькой ткачихой. Надо только, чтобы поначалу ее кто-нибудь поучил.

Глава 5

– У тебя хорошее чувство цвета, – одобрительно произнес Тед Ролинс, самый талантливый из протеже ее отца, глядя, как Роуз проводит пальцами по образчику ткани, который он предложил ей изучить. – Темно-коричневый следует убрать. Тут больше подойдет желтовато-коричневый, он сделает клетку отчетливей и заметней. Ну а что ты скажешь вот об этом?

На этот раз образчик напоминал о поле вереска с преобладающим мягким и приглушенным зеленым колоритом. Роуз прищурилась и внимательно вгляделась в образчик. Раньше она даже не предполагала, что ткань прямого переплетения может быть такой же интересной по оттенкам и переходам цвета, как орнаментальные гобелены.

– Это очень красиво, правда? – Прикосновение к тонкой шерстяной ткани вызвало у Роуз приятное ощущение, даже по спине пробежали мурашки. Материя была не только красивой, она и пахла хорошо. – Мне нравится желтый оттенок нитей утка, – сказала она, подумав, какие интересные авангардные модели могла бы придумать для такого материала.

Тед Ролинс улыбнулся. Как эта девочка сообразила, что желтый цвет имеют именно поперечные нити? Ни разу до этого не была на фабрике, а знает, что такое уток.

– Давай-ка пройдемся с тобой по фабрике, хочешь? – предложил он, водружая тяжелый альбом с образцами обратно на полку. – Ты была когда-нибудь в сучильном цехе? Или в ткацком?

Роуз отрицательно помотала головой.

– Нет, не была, – ответила она в радостном возбуждении. – Если мы пойдем в ткацкий цех, нужно мне подобрать волосы?

– Обязательно, не то с тебя могут снять скальп. Зачем рисковать? – весело сказал Тед Ролинс, выходя вместе с Роуз из тесной мастерской в узкий длинный коридор с каменным полом. – Посетителям следует иметь под рукой подходящий платок, которым можно повязать голову. Папа не говорил тебе, что там очень шумно? Можно даже испугаться, если не знаешь об этом заранее.

– Я не испугаюсь. – Глаза у Роуз горели от счастливого предвкушения. – Мне всегда хотелось осмотреть фабрику. – Она не добавила, что больше всего ей хотелось побывать на фабрике Риммингтонов и что фабрика Латтеруорта – лишь первая ступень ее восхождения. – Моя подруга Дженни работает в ткацкой. Я надеюсь, мы ее увидим. Это будет для нее настоящим сюрпризом!

– Ой, я чуть не умерла, когда тебя увидела! – со смехом сказала Дженни. – Особенно с этим грязным платком на голове, под который ты убрала волосы.

Фабричный гудок уже возвестил окончание рабочего дня, и они обе шли через двор фабрики, со всех сторон окруженные женщинами, молодыми и не слишком молодыми, которые спешили глотнуть свежего воздуха после целого дня, проведенного в душных и шумных цехах.

Похожая на обезьянью мордашка Роуз расплылась в широкой улыбке. В платке на голове она чувствовала себя настоящей фабричной девчонкой. Но кожа на голове у нее почему-то зудела.

– Надеюсь, у той, что надевала этот платок до меня, не было вшей, – сказала Роуз, когда они вышли через фабричные ворота на узкую улицу.

– Думаю, так можно подцепить что-нибудь похуже вшей, – с откровенной подначкой сообщила Дженни. – Если я точно помню, у той, которая надевала этот платок до тебя, были в волосах круглые проплешины, и ее мамаша закрашивала их йодом.

Роуз вскрикнула и схватилась руками за свою рыжую гриву, а Дженни расхохоталась.

– Ты ни за что не получишь чистую работу в художественной мастерской, если на голове у тебя появятся закрашенные йодом проплешины! – задыхаясь от смеха, еле выговорила она. – Тебе придется работать вместе со мной в ткацкой и носить на голове платок весь день, каждый божий день!

Они все еще смеялись, когда свернули на верхний конец Бексайд-стрит.

– Что за черт! – Дженни вдруг перестала смеяться и вытаращила глаза. – Около вашего дома стоит авто! И это не та машина, на которой привезли твоего отца, когда вы переезжали. Гораздо шикарнее той. Голубая с зеленым, прямо сказка! Ты когда-нибудь видела такое?

Роуз замерла на месте, глядя вдоль улицы вниз.

– Да, – сказала она, со свистом втянув в себя воздух, и глаза у нее лихорадочно заблестели. – О да! В последний раз я ее видела возле «Брауна и Маффа». Это машина моего дедушки, Дженни! Дедушка Риммингтон приехал навестить маму!