Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле… - [20]

Тринадцатая глава на этом заканчивается, а проблемы у ребят, похоже, только начинаются…

14. «Всего важней погода в доме…»

Йоля явился домой и не стал, как обычно, рассусоливать. У него было такое состояние, что очередную «бурю», очередной «ливень с градом», а тем более – «гром с молнией», он не перенесёт, ну, просто не выдержит и сам пойдёт в разнос. А чем это чревато, он толком не представлял. Но точно, что – ни чем хорошим.

Мен сидела ссутулившись на лежаке и молча смотрела в одну точку. Йоля плавно подошёл к подруге и уселся на корточки прямо перед ней, тем самым перекрыв обзор той самой точки. Мен окинула его презрительным взглядом и отвернулась в сторону, облюбовав другой предмет для созерцания…

Йоля некоторое время сидел молча, потом глубоко вздохнул и начал… Первым делом он попросил Мен его не перебивать: «А то и так трудно собраться с мыслями». Но, похоже, никто особо и не стремился ему мешать. И вот направив все эти «собранные» мысли в сторону подруги, он продолжил излагать… При этом, естественно, Йоля усердно жестикулировал. Ну, как без этого, когда столько эмоций. «Ведь они прожили, Бог знает, сколько лет. И если до сих пор не расстались, значит, нет равнодушия, значит, их чувства всё-таки взаимны. Если было бы иначе, то они могли давно расстаться. По крайней мере, материально они практически не зависят друг от друга. Свободное жилище организовать – не проблема. Значит, что-то их притягивает друг к другу. И это «что-то» известно, как называется. За такое время уж можно было приспособиться и узнать, что от кого ожидать. И не трепать нервы по ерунде. Ведь он-то без конца к ней подлаживается, помня о её проблемах. Этого невозможно не заметить. Так почему же она…». Эту мысль Йоля не успел закончить. Мен повернула голову и внимательно посмотрела на него. То ли она удивилась его «красноречию», от которого у Йоли начало ломить верхние конечности (так он намахался), то ли всё, выше изложенное, как-то зацепило её сознание и поколебало уверенность в своей правоте. Но тут в её глазах промелькнула очередная молния. Может быть даже не молния, а так – зарница. Ведь грома-то не последовало… Но голову Мен опять отвернула. И на том спасибо.

Тут Йоля не к месту заметил, как соблазнительно её упругие соски упираются в скрещенные руки. Но он пока отогнал эту мысль и продолжил другую: «Его переделывать и «ломать через колено» – пустая трата времени. Уж, какой есть, такой есть. И непозволительно каждый раз «выворачивать его наизнанку», учиняя безжалостные расспросы. Небось, она сама не очень-то распинается, когда не хочет отвечать. Развернулась и пошла… А тут… У каждого в душе должен быть уголок, где можно уединиться, и куда непозволительно соваться другим, даже самым близким…

А всё от того, что его дражайшая подруга ведёт себя: то, как капризный ребёнок, когда ей, например, нездоровиться и весь свет не мил. Замучаешься обхаживать. Или тех же впечатлений, хоть тресни, а вынь да положи.

То другая крайность – роль строгого родителя, который всё знает, не терпит возражений и вообще… А вообще, они оба – взрослые «особи», и эти неестественные роли: её – известно какие, его – «мальчика для битья», не соответствуют их положению. От того и конфликты».

Тут Йоля был удостоен ещё одним удивлённым взглядом…

«У-ф-ф! И ещё. Пусть Мен делает с ним, что хочет, но он признаётся в некоторых своих грешках и что был «не точен», когда делился последними впечатлениями. На самом деле кое-что было не так…». Тут Йоля выложил всё начистоту: и про окурки, что таскал для пепельного и который, возможно, им ещё пригодится; и про девушку, которую вызволил из ямы и отнёс домой. Он признался, что пожалел жительницу хутора, потому что она безуспешно искала своего друга и, похоже, потеряла его навсегда. Правда, про необычный запах, что исходил от неё, он остерёгся сообщить.

Тут Йоля припомнил те свои чувства, когда представил Мен на месте этой девушки… Далее наступил момент, который принято называть катарсисом…

Глаза у Мен заблестели, но на этот раз от слёз. Она уткнулась Йоле в могучую грудь и долго сопела и шмыгала. Потом общение перешло в спокойное русло. Йоля сидел спиной к подруге, а она своим гребнем расчёсывала ему труднодоступные места. При этом сокрушалась про девушку и уточняла детали. «Почему нельзя жить без потрясений ни в том, ни в этом мире… Откуда Йоле стало известно, что она потеряла этого «Ёшу» навсегда? Почему так происходит, и неужели ни чем нельзя помочь?»

Йоля окончательно расслабился. И всё бы хорошо, но некоторые соображения не давали покоя. «Крайний» вопрос подруги предполагал однозначный ответ. Но все последние противоречивые события и неоднозначные приключения Йоли зародили в нём смутные сомнения: «А может быть можно? Что за ерунда в голову лезет. Чем? Как?»

Эти мысли были прерваны неожиданным щелчком или лёгким треском за его спиной. Это любимый гребешок Мен сломался об очередной колтун Йоли. Тут уже подруга дала волю чувствам и завыла в голос. Чуть погодя она успокоилась, тем более что Йоля клятвенно пообещал добыть новый гребешок, лучше прежнего.