Йестердэй - [17]
Кассета 4. Цвет – черный
Позвонил я в эту галерею. Преставился как журналист. И ведь, что интересно, не соврал. Секретарша бодренько сообщила, что Карина Владимировна в творческом отпуске, который продлится еще несколько дней. Предложила соединить с кем-то из ее помощников. Я отказался, спросил по готовящиеся выставки. Она мне отрапортовала, что, мол, все идет по плану. Вот сейчас, а вот потом, и уже через неделю. И опять предложила для беседы кого-то из младших кураторов. Но бодрости в голосе поубавилось. И вообще все ее быстрые и четкие ответы мне оставили впечатление хорошо упакованной паники.
[пауза]
Раз. Два. Раз два три.
Ай сэй окей. Йестердэй воз йестердэй.
Ай сэй окей. Тудей из беттер дэй.
Ай сэй окей. Йестердэй воз йестердэй.
Ай сэй окей. Тудей из беттер дэй.
[пауза]
Что-то неладное с диктофоном. То работает, то не работает. Сейчас вроде работает, а предыдущие сорок пять минут кассета крутилась впустую. Ладно. Придется опять все пересказывать.
Арина позвонила из машины и приехала с опозданием всего в полчаса. Пробка на Ленинградке. Она (Арина) была в джинсах и какой-то оранжевой этнической хламиде, почти до колен. Черные волосы заколоты сзади оранжевой же штуковиной с зубами. На ногах кроссовки. Белые носки. От тапок матушкиных отказалась. Что это нам дает? Да ничего не дает.
Она вошла, извинилась, степенно прошествовала в ванную и грохнула там единственное в этой квартире зеркало. Отец брился всю жизнь, в него глядя. Мать теперь расстроится, когда с дачи приедет. Но это ближе к октябрю, можно пока не думать. А мне бриться придется на ощупь. Или вообще не бриться. Тоже вариант.
Я, конечно, вежливо поинтересовался какого Зу… ну, в общем, зачем было зеркало с полки в руки брать. Поучил совершенно неудовлетворительный ответ: мол, высоко стояло, а надо было обязательно… ну на что там смотреть? Хотя нет, смотреть-то как раз есть на что. Со стороны. Мне, например. Ей-то, зачем смотреть: косметики на лице нет, полотенцем не вытиралась, плеснула водой и пошла. Ну и шла бы…[пауза]
Чего-то я завелся. Да не в зеркале дело. В общем, осколки подобрали, чай заварили (она кофе не пьет) и стали составлять план.
У меня было два варианта: План А и План Б. План А выслушан не был. Впрочем, как и План Б. Арина достала фотографию, ткнула пальчиком в крайнего слева (это Сретенский) и заявила, что хочет все о нем узнать.
Видит бог, нет, не так, ВИДИТ БОГ, я пытался быть терпеливым. Я привел свои аргументы. Вот главный из них. Два года назад историк Василий Сретенским был найден в собственной квартире мертвым. Квартира, кстати, была пуста. В ней не было ничего: ни его коллекции поддужных колокольчиков, ни книг, ни бумаг, ни мебели, ни каких-либо вещей, если не считать таковыми отломанные плинтуса и вскрытые половицы. Так что, если ей нужен Сретенский, составление плана можно заканчивать, а расследование прекращать, заменить его совместным чаепитием в Ямках, в духе последней серии картин ее батюшки. Я согласен.
Впрочем, я готов был выслушать ее аргументы. Приготовьтесь. Первый аргумент: Леха, находясь в состоянии беспамятства, передал фотографию Арине таким образом, что палец его находился строго против головы Сретенского и даже частично ее касался.
Ну конечно! Как я сам не догадался. Перст указующий. Палец, кстати, какой?
Большой.
А рука какая?
Правая.
Вот так?
Да.
Я взял фотографию в правую руку, положив большой палец на голову Сретенскому, потом переложил ее в левую, причем большой палец попал на голову Ваньке Солонову.
Фокус не удался. Мне был предъявлен аргумент номер два: большие черные, нет, коричневые глаза. Прямой долгий взгляд.
Давно на меня так не смотрели. Что тут непонятного? Ну, хорошо. Объясняю еще раз: ДАВНО. НА. МЕНЯ. ТАК. НЕ. СМОТРЕЛИ.
Я сказал: «Ладно».[пауза]
Что я знаю о Василии Сретенском
Да все! Василий Сретенский, он же Кот. На снимке крайний слева, если кто еще не понял. Изображает циркового силача, играющего мускулами. Хотя, играть-то, в общем, нечем.
Мой лучший друг, даже сейчас, когда он умер. Мы дружили со старшей группы детского сада. По его версии, друга выбирал он, причем выбирал тщательно и вдумчиво, потому что на всю жизнь. Основным критерием была моя способность говорить о чем угодно не ограниченное ничем и никем (кроме воспитательницы и нянечки, конечно) время, потому что сам он был молчун. Ему было удобно жить, когда рядом есть кто-то, кто всем все расскажет за двоих.
Моя версия проще. Как-то раз я складывал игрушки перед обедом, а потом пошел мыть руки. Навстречу шел Васька, с которым мы только что в одной команде в футбол играли. Тут меня и озарило.
«Давай я буду твоим другом» – сказал один из нас.
«Давай ты будешь моим другом» – сказал другой.Сказано было одновременно. Ну и пошло. За примерно сорок лет мы тысячи раз спорили, сотни раз ссорились и один раз подрались. Не было и нет у меня друга лучше.
Перейдя из детского сада в первый класс мы завели себе по дополнительному другу. Так, в общем-то и сложилась наша школьная кампания. Трое на снимке и я.
Он окончил исторический факультет альмаматери. Потом долго-долго был историком и этим… культурологом. Читал какие-то лекции. Писал какие-то статьи. Рассказывал за рюмкой какие-то истории.
Иуда… Предатель, обрекший на смерть Иисуса Христа.Такова ОФИЦИАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ, описанная в Евангелиях.Но… ПОЧЕМУ тогда ВЕКАМИ существует таинственная секта ИУДАИТОВ, почитающих предателя, как святого?!Молодой ученый, изучающий иудаитов, по случаю покупает и вскоре теряет старинную книгу духовной поэзии — и оказывается впутан в цепь ЗАГАДОЧНЫХ СОБЫТИЙ.За книгой охотятся и странный коллекционер, и агент Ватикана, и представители спецслужб.ЧТО ЖЕ скрыто в этом невинном на первый взгляд «осколке прошлого»?!
Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.