Язык и религия - [6]
В средние века именно культурно-религиозные миры (а не государства и не этнические общности) определяют политическую карту мира. Каждый такой мир включает множество этносов, объединенных одной религией, общим надэтническим языком своего вероучения и общей книжно-письменной культурой. В те времена конфессиональные различия между группами населения обладали большей значимостью, чем различия этнические, языковые или государственные. Не случайно большинству войн (в том числе гражданских и династических) приписывали религиозный характер – достаточно вспомнить о крестовых походах, войнах католиков и протестантов, газавате.
География надэтнических религий совпадала с границами распространения вероисповедных текстов на языках, которые были или становились надэтническими и приобретали культовый характер. В истории культуры языки, на которых, волею судеб оказалось в п е р в ы е изложено или записано, а впоследствии канонизировано то или иное религиозное вероучение, стали называть «пророческими» (‘профетическими’)[8] или «апостольскими» (‘посланническими’) языками. Таких языков немного.
У индусских народностей первым культовым языком был ведийский язык[9] и позже близкий к нему санскрит; у китайцев, японцев, корейцев – вэньянь (язык сочинений Конфуция) и письменно-литературный тибетский; у народов, исповедовавших в древности и раннем средневековье зороастризм, – авестийский язык[10]; у мусульман (арабов, тюрков, иранских народов) – письменно-литературный арабский язык (язык Корана) и классический персидский. Апостольские языки христианских народов Европы – это греческий и латынь, у православных славян и румын, кроме того, есть свой первый культовый язык – церковнославянский (старославянский), на который были переведены в 60–80-е гг. IX в. святыми Кириллом и Мефодием священные тексты. Что касается русского языка, то его статус определяется православными богословами как с в я т о о т е ч е с к и й язык, поскольку на нем в XIX в. создана обширная богословская литература, возрождавшая «святоотеческий дух», – в сочинениях Феофана Говорова (Затворника), епископа Игнатия Брянчанинова, отца Иоанна Кронштадского (см. подробно: Флоровский, [1937] 1991, 393–400).
Не все профетические языки обязательно являются надэтническими. Это зависит от распространенности соответствующей религии. Так, поскольку иудаизм – это религия одного народа, то языки библейских пророков (языки Ветхого Завета[11], XI – III–II вв. до н.э.), т.е. древнееврейский и арамейский[12], – это не надэтнические языки, но, конечно, профетические. С другой стороны, надэтнический характер того или иного пророческого или апостольского языка – это его не изначальная черта, но сложившаяся исторически, по мере распространения среди разных народов соответствующих религиозных текстов (о профетических языках см. также §106).
Своеобразие языковых ситуаций в средние века в значительной мере обусловлено существованием надэтнических религий с их особыми языками, которые в большинстве случаев не совпадали с местными народными языками. Поэтому в самых разных регионах Европы и Азии складывался особый вид культурного двуязычия, которое образовывали, с одной стороны, надэтнический язык религии и книжно-письменной культуры (близкой к религиям), а с другой, – местный (народный) язык, который обслуживал обиходное общение, в том числе отчасти и письменное (подробно см. §107).
Конфессиональные надэтнические языки, т.е. в сущности м е ж д у н а р о д н ы е языки средневековья, создавали достаточные возможности для коммуникации в границах своих культурно-религиозных миров. Коммуникативная значимость надэтнических языков становится особенно очевидной, если принять во внимание другую существенную черту языковых ситуаций средневековья – сильную диалектную дробность языков.
Как известно, феодальная эпоха – это пик диалектных различий и обособленности. Так отражается в языке феодальная раздробленность, слабость экономических связей в условиях натурального хозяйства, общая оседлость жизни. Интенсивная миграция племен и смешение языков первобытной поры если и не прекратились, то уменьшились. Образовались государства с более прочными границами. При этом границы многочисленных диалектов в целом совпадали с границами феодальных земель.
Вместе с тем в феодальную пору складываются и наддиалектные формы общения – к о й н е[13]. Позже на основе койне формируются народные (этнические) л и т е р а т у р н ы е[14] языки – такие, как хинди, французский, русский (в отличие от надэтнических культовых языков – таких, как санскрит, латынь, церковнославянский).
Взаимодействие надэтнических культовых языков и народных языков в процессах сложения новых литературных – это одна из интереснейших и богатых последствиями страниц в истории книжно-письменной культуры народов и еще один важный аспект во взаимоотношениях языка и религии.
В целом в средние века зависимости между религиями и языками особенно разнообразны и глубоки. В сравнении с современной культурой для средневековья характерно более пристальное и пристрастное внимание к слову. Все это черты культур, развившихся на основе религий Писания.
В книге показано место языка в жизни человека и истории человечества — в смене общественных формаций, развитии культуры, религии, школы. Рассмотрены закономерности социальной эволюции языков, разнообразие языковых ситуаций на Земле, современные проблемы общения в многообразном мире.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Авторы этой книги дают возможность увидеть полную картину существования первобытных племен, начиная с эпохи палеолита и заканчивая ранним железным веком. Они знакомят с тем миром, когда на Земле только начинало формироваться человеческое сообщество. Рассказывают о жилищах, орудиях труда и погребениях людей той далекой эпохи. Весь путь, который люди прошли за много тысячелетий, спрессован в увлекательнейшие отчеты археологов, историков, биологов и географов.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров.