Язык и философия культуры - [175]

Возможно, не совсем необычное, но совершенно ошибочное воззрение заключается в рассмотрении двойственного числа просто как ограниченного множественного числа, случайным образом приспособленного к числу „два" *. Тут сразу же возникает вопрос: почему бы какому-либо другому произвольному числу также не обладать своей собственной множественной формой? Правда, в языкахвстречается такое ограниченное множественное число, которое, если оно относится к двум объектам, трактует двоичность просто как малое число *, но эту форму даже и в таком случае никоим образом нельзя смешивать с настоящим двойственным числом.

В языке абипон **, одной из парагвайских народностей, существует два множественных числа: одно, более узкое, для двух и нескольких (но обязательно немногих) предметов, и другое, более широкое, для многих предметов [39]. Первое как будто бы собственно соответствует тому, что мы называем множественным числом. Образование его осуществляется посредством суффиксов, замещающих окончание единственного числа, или же посредством флективных модификаций этого окончания и, насколько можно судить по ряду приведенных примеров, оно весьма разнообразно. Расширенное множественное число имеет только одно окончание ripi. То, что это окончание выражает понятие множественности, вытекает из того факта, что, как только это понятие передается в речи собственным словом, окончание ripiопускается, и существительное получает форму узкого множественного числа. Однако слова ripiв самостоятельном употреблении я не нахожу; оно уже настолько превратилось в окончание, что присоединяется к форме единственного или узкого множественного числа не непосредственно, но при помощи специфического изменения окончания слова, ему предшествующего. Такова по меньшей мере ситуация в следующих примерах:

УзкоеРасширенное

Единственноемножественноемножественное

числочислочисло

choaleЧеловек*choalekилиchoaliripi

choaleena

ahopegak'лошадь' ahopegaahopegeripi [40]

Очень близко родственный языку абипон язык мокоби [41] в провинции Чако не имеет этих двух множественных чисел, но образует множественное число от всех слов, не оканчивающихся на i, посредством прибавления слова ipi, причем последнее, насколько можно судить по примерам, совершенно не изменяет окончания главного слова: choale'человек', choale-ipi'люди*. В этом языке ipi, действительно, обозначает 'много*, и остается неясным, является ли абипонский г вторичным добавлением или же его утрата обусловлена особенностью мокобского диалекта.

Таитянский язык, не различающий двойственного числа в имени, также имеет подобное узкое и расширенное множественное число, но обозначает их посредством самостоятельных слов, помещаемых перед существительным; и хотя первоначальное значение этих слов пока не объяснено, их все же нельзя называть грамматическими формами в собственном смысле этого слова [42].

Наиболее определенные множественные формы для различных чисел имеет арабский язык, а именно: двойственное число для двух, ограниченное множественное для чисел от 3 до 9, множественное число и двойное множественное число, возникающее при образовании от множественного числа некоторых слов посредством регулярной флексии нового множественного, для чисел от 10 и более или для неопределенного количества. Даже для обозначения единичности, в частности у существительных, в природе которых (как, например, у родовых названий животных и плодов) лежит идея множественности, арабский имеет особую характеристику, неизвестную единственному числу в других языках, и от единственного числа с такой характеристикой может быть вновь образовано множественное а. Идея рассмотрения родовых понятий, как в некотором смысле лежащих за пределами категории числа, и придания им посредством особых окончаний форм единственного и множественного чисел, бесспорно, весьма философична, и отсутствие ее вынуждает другие языки прибегать к иным вспомогательным средствам. Но так как упомянутые арабские формы множественного числа, в отличие от форм языка абипон, не смешиваются с двойственным числом, здесь нет надобности в их подробном рассмотрении.

Ошибочному представлению о двойственном числе как об ограничивающемся просто понятием числа „два", являющегося одним из многих последовательных чисел натурального ряда, противостоит представление, основанное на идее двоичности и относящее двойственное число по меньшей мере к тому разряду случаев, которые дают повод к выявлению этой идеи. Согласно этому представлению двойственное число — это одновременно и коллективно-единственное от числа два, тогда как множественное число может сводить множество к единству лишь в определенных случаях, но не в соответствии со своим основным значением. Таким образом, двойственное число как множественная форма и как обозначение закрытого целого совмещает в себе природу множественного и единственного чисел. То, что в реальных языках оно ближе к множественному числу, показывает, что первая из этих двух функций более соответствует естественному национальному сознанию, однако при рациональном и одухотворенном его употреблении всегда присутствует и коллективно-единственная функция. Кроме того, во всех языках последняя оказывается исторической основой двойственного числа, пусть даже при последующем употреблении выделенное здесь правильное представление его смешивается с ошибочным, и оно начинает употребляться как для выражения идеи двоичности, так и для обозначения числа „два".