Язык и философия культуры - [172]

Мне кажется, что здесь, как и во многих других областях, еще долгое время придется ограничиваться отдельными исследованиями, прежде чем удастся установить нечто общее. Но тем не менее уже сейчас, пусть в определенных границах, необходимо общее, хотя бы в том объеме, которым уже обладает языкознание — то общее, которое вытекает из чистых идей; и нужно, по мере необходимости, время от времени обозревать, сколь далеко в соответствии с современным состоянием частных исследований мы продвинулись в построении здания науки в целом. Только двух вещей нельзя никогда и никоим образом допускать — применения понятий в тех областях, на которые они не распространяются, и выводов общего характера, основанных на неполноценных наблюдениях.

Если полное описание отдельных грамматических форм может приносить, как это показано выше, столь разнообразную пользу, то само собой отсюда вытекает, что подобное описание должно быть предпринято именно с таких различных позиций. Уже поэтому я позволил себе сделать эти вводные наблюдения, которые иначе могли бы показаться отступлением от моей основной темы.

То, что в настоящем опыте мой выбор пал именно на двойственное число, можно оправдать (если этот выбор нуждается в оправдании) хотя бы тем, что среди всех грамматических форм данная, возможно, легче всего отделяется от грамматического строения в целом, поскольку менее глубоко в него проникает. Это обстоятельство, как и то, что двойственное число встречается в не слишком большом количестве языков, облегчает его исследование принятым в данной работе методом. Ибо, хотя я убежден, что описание отдельных грамматических форм можно осуществить во всех без исключения случаях, все же некоторые из них, как, например, местоимение и глагол — последний даже и в том, что касается его общего категориального значения — столь глубоко вплетены в грамматическое строение в целом, что их описание в каком-то смысле явилось бы описанием всей грамматики. Это, естественно, затрудняет исследование.

Наш выбор двойственного числа подсказан еще и тем, что наличие этой примечательной языковой формы равно хорошо объясняется как естественным чувством некультурного человека, так и утонченным языковым сознанием высокоразвитого. Действительно, с одной стороны, его можно обнаружить у некультурных наций — гренландцев, новозеландцев и т. п. [31], — ас другой стороны, оно сохранилось в наиболее развитом диалекте греческого — аттическом.

При сравнении нескольких языков, в основе которого лежит одна и та же грамматическая форма, как мне кажется, необходимо выбирать формы, стоящие на низших ступенях грамматического членения, для того чтобы не подвергнуться опасности оторвать друг от друга явления тесно взаимосвязанные. Таким образом, объем нашего исследования ограничивается, и мы можем глубже проникнуть в отдельные особенности. Поэтому я выбрал двойственное число, а не число вообще, хотя мне и придется постоянно обращать внимание на тесно связанное с двойственным множественное число. Однако для множественного числа понадобится свое собственное исследование.

Часть первая О природе двойственного числа вообще

Считаю целесообразным указать сначала пространственные границы, в пределах которых в различных языковых областях земного шара встречается двойственное число х.

При применении к различным объектам география дает различное членение, и в языковых исследованиях трудно отделить друг от друга Азию, Европу и Северную Африку.

Если рассматривать всю эту часть Старого Света вместе, то мы обнаружим двойственное число главным образом в трех пунктах, из которых оно широко распространилось в различных направлениях:

в местах первоначального распространения семитских языков; в Индии;

в языковой семье, представители которой расселились на полуострове Малакка, на Филиппинах и на островах Южного Моря.

В семитских языках двойственное число характерно прежде всего для арабского, но следы его в меньшей мере обнаруживаются и в арамейских языках *. Вместе с арабским языком оно проникло в Северную Африку, а в Европе дошло до Мальты; многие арабские слова в форме двойственного числа проникли и в турецкий язык

Санскрит передал двойственное число, хотя и в небольшом объеме, языку пали, но в пракрите оно уже исчезло. Однако из санскрита или, скорее, из того же источника, что и сам санскрит **, двойственное число получили такие европейские языки, как греческий, германские, славянские и литовский, при этом каждый из них — в различном объеме и степени сохранности, в зависимости от диалектов и эпох, на чем мы ниже остановимся подробнее.

Из прочих европейских языков я обнаруживаю двойственное число только в лапландском ***. Примечательно, однако, что в родственных ему финском и эстонском языках, равно как и в венгерском, нет никаких его следов. Итак, в Европе двойственное число происходит главным образом из древнеиндийского.

Иногда, правдау говорят также о двойственном числе в языке Уэльса и Нижней Бретани, так называемом кимрском Однако оно заключается только в том, что перед названиями парных частей тела ставится числительное два, женский род которого в нижнебретонском в подобных сочетаниях утрачивает свой конечный слог. Поскольку это происходит постоянно и регулярно, слово при этом сохраняет форму единственного числа, и поскольку при остальных понятиях (например, „ножка стола") в аналогичной функции выступает форма множественного числа, то кимрскому, конечно, присуще чувство двойственного числа, и это явление заслуживает того, чтобы быть здесь упомянутым. Но кимрский язык нельзя включать в число языков, которые действительно обладают двойственным числом.