Языческие шифры русских мифов. Боги, звери, птицы... - [5]

«Ключ небесный, земной замок!» — подсказывает старинный русский заговор. В другом заговоре говорится: «И тем моим словам ключ и замок, и замок замкну, и снесу замок в Окиян-море под Латырь камень» «К тем моим словам небо и земля, ключ и замок» — сказано в третьем В четвертом записано: «…замок пресветлого рая, ключ небесного царствия от земли до неба, от неба и до престола и по земли…» [211]. Таким образом, ключ и замок являются распространенными символами неба и земли, указателями того, что ключ от земного замка шифры — следует искать на небе.

Тайны небес сокрыты в пестроцветии земных мифов и сказок всего мира. Поэтому имеет глубокий смысл копать этот еще в достаточной степени неизученный и потому совершенно непонятный пласт древности. А с предложенных позиций можно попытаться понять их многомерную суть.

То, что это удивительное многообразие содержит еще что-то иное, таинственное, было хорошо понятно многим мыслителям как далекой древности, так и наших дней. Вот что, например, писал известный немецкий философ, отец диалектической системы Георг Вильгельм Фридрих Гегель: «Вступая в мир древнеперсидских, индийских, египетских образов и созданий, мы чувствуем себя сначала не по себе; мы чувствуем, что странствуем посреди каких-то задач. Сами по себе эти создания нас не привлекают, непосредственное созерцание их не доставляет нам удовольствия и не удовлетворяет нас; они сами как бы требуют от нас, чтобы мы перешагнули через них и пошли дальше, к их смыслу, который есть нечто более широкое, более глубокое, чем эти образы».

Попытки объяснить давнее почитание объектов животного и растительного мира, играющих значительную роль в многообразии тайн космической религии, родоплеменным тотемизмом слишком упрощают причинно-следственную сторону рассматриваемого вопроса. Подобное упрощенчество в науке, к сожалению, заходит слишком далеко.

Часто в фольклоре содержится прямой намек на шифрованность сказочного сообщения: «тогда еще люди звериную речь понимали». Существует множество русских, славянских и вообще евразийских сказок, в которых действуют говорящие животные, говорящие птицы, говорящие рыбы, говорящие деревья. Мифологи предположили существование некоего принципа «расщепления», согласно которому в наиболее древнем фольклорном наследии народов мира герои сами оборачивались птицей или животным, а в более позднем — герои как бы расщепляются на два. И вместо человеко-птицы или человеко-животного в сказках и мифах участвуют кроме героя его помощники — птицы и животные.

В одной литовской сказке говорится: «Когда и птицами еще властвовал Перкунас, тогда он и места, где им жить определил: аисту — на высоком дереве, утке, гусю, нырку — в воде, чибису — среди кочек, жаворонку — на пашне, синице, кукушке, удоду — в лесу, сороке — в лозняке, овсянке, пеночке, куропатке — в кустах, ласточкам, воробьям — под крышами». Напомним, что Перкунас — аналог Перуна, Зевса, Юпитера.

Необычайно большая распространенность среди русских фамилий таких, которые имели в своей основе наименование птиц, отмечалась многими специалистами. Зарубежный славист В.Р. Кипарский доказывал даже на этой основе существование у русских культа птиц. Специалист в области ономастики (науки об именах) В.А. Никонов отмечал, что сравнительный анализ русских фамилий показал их связь с птицами более частую, чем связь с животными или рыбами [179]. По всей видимости, эти факты свидетельствуют о большой распространенности на Руси «птичьего языка» — тайных числовых птичьих шифров, с помощью которых древние русские жрецы сокрыли свои знания. И могло быть не случайным то, что слово «сокрыли» созвучно с русским же словом «крылья».

О знании «птичьего языка» говорится во многих русских сказках. Например, в сказке «Охотник и его жена» у мужика было две собаки, но после того, как он спас от огня говорящую змею, он стал понимать «и как зверь говорит, и что птица поет» и узнал, о чем говорили его собаки и его петух.

В другой, русской же, сказке, называемой «Птичий язык», рассказывается про мальчика Василия, который понимал птичий язык.

В сказке из Вятского сборника Д.К. Зеленина [102] шел демобилизованный солдат у пруда, когда змея обвилась ему вокруг шеи. Взял солдат змею за хвост и хотел разбить ее голову о сосну, но та взмолилась и за свою жизнь наделила солдата волшебным корешком. Съел солдат корешок и стал понимать, о чем говорили сороки, вслед за этим он услышал, что говорили вороны.

Подобные мифы, сказки и легенды есть и у других народов, хотя язык птиц там не так сильно выделен. Например, скушал Иржик, герой чешской сказки о Златовласке, рыбки, и сразу начал понимать язык птиц, зверей, рыб и даже малых жучков.

В древнегреческом мифе некто Меламп взял змеенышей из разоренной змеиной норы и их выкормил. А когда они выросли, то ночью заползли Мелампу на плечи и почистили ему уши. Так Меламп научился понимать язык животных и предсказывать будущее. Наделен был магической силой искусства музыкального исполнения герой античных мифов Орфей, и этой игре были покорны не только люди, но даже боги. Как следует из приведенного изображения, Орфей находил общий язык также с птицами и животными.