Яйцо глака - [4]

Судя по ее голосу, я ожидал увидеть кого угодно, но только не привлекательную, склонную к полноте брюнетку с седыми проблесками в черной пышной шевелюре, уложенной у дорогого парикмахера. Вполне соблазнительная леди, правда, ноги у нее были полноваты.

Я не был уверен, что она слышала, как я вошел.

Но если она не была совсем глухой, то не могла пропустить столь очевидный момент — ведь колокольчик звенел.

Я ждал на расстоянии и не издавал ни звука, если не считать хриплого дыхания, так как приехал в Кучку-на-Гудзоне немного простуженным.

И тут я чихнул. Звук получился громким, словно завопил Гитлер. Я полагаю, что она ожидала чего-нибудь подобного, чтобы изобразить удивление.

Остальные живые существа в магазине замерли, не зная, что этот звук означает.

— Мой панкреатит, — лаконично сообщила мисс Муниш.

— Простите? — не понял я.

— Я обеспокоена моим панкреатитом. Но мне кажется, что поджелудочная входит в норму. Хотите взглянуть?

— Только после ужина, — сказал я.

— Многие считают меня ипохондриком, полагая, что я боюсь смерти. Это именно так! Но я обожаю рентгеновские лучи. Как жаль, что они вредны для здоровья.

— Куда ни кинь, всюду клин, — согласился я. — Меня зовут Гарольдом Нортом.

— Ага, именно вы, а не тот, второй.

— Какой еще второй?

— Человек, именующий себя Наглем.

Синяя птица проснулась, заморгала и повторила:

— Человек, человек, человек!

— Вам доводилось беседовать с человеком по имени Нагль?

— Совсем недавно. Это ваш конкурент. Но мне так жаль доктора Хикхофа! Я прочла о его кончине в прессе. Что его доконало? Сосуды головного мозга? Какой прекрасный человек. Мне его будет не хватать.

Я заметил, что у мисс Муниш тонкий голосок. Она почти не вдыхала. И если ей удавалось глотнуть воздуха, она подолгу держала его в себе. К концу этого периода ее голос становился почти неслышным. Нелегко пришлось с ней Хикхофу!

— Как замечательно, что вся эта суматоха происходит из-за обычного яйца, — сказала мисс Муниш.

— Кстати, о яйце: можно мне на него взглянуть?

— За такие деньги я из него омлет для вас сделаю.

Сперва мисс Муниш заперла входную дверь, хотя, на мой взгляд, нашествие клиентов ей явно не грозило. Затем она провела меня мимо ошейников, клеток, поводков, пакетов и коробок с кормом, мимо парикмахерского стола, покрытого разноцветной шерстью, к маленькой задней двери.

За дверью обнаружилась ведущая наверх лестница.

Квартира мисс Муниш располагалась на втором этаже как раз над «Пудельвиллем». От нее исходило ощущение несколько потертой элегантности.

Потолки в комнатах были высокими, окна украшены витражами, между комнатами возвышались арки, мебель была пышной, но, как и все остальное, запущенной. Протухшая гордыня.

Мне указали на голубое бархатное кресло с ручками, похожими на боксерские перчатки. Я покорно сел и принялся ждать.

Она направилась в соседнюю комнату, очевидно, спальню, и принесла оттуда картонную коробку. Такую коробку вам даст бакалейщик, если вы скажете, что вам не в чем нести к машине пакеты с горохом.

На крышке было неровно написано губной помадой: «Осторожно: стекло! Держать в тепле!»

Не знаю, что я ожидал увидеть — хрустальный ларец или шкатулку черного дерева, но увидел лишь картонную коробку.

Эльза Муниш вытащила из коробки с полфунта мятых старых газет, затем шар, замотанный в бархат. Осторожно, но не слишком, она развернула яйцо, и наконец-то я его увидел.

Яйцо как яйцо. Раза в два-три больше куриного, серое в лиловую крапинку.

Сделав вид, что вижу его не впервой, я произнес:

— Ага, это именно оно!

Она протянула мне яйцо, и я его исследовал. Яйцо было теплым и целым на вид. Я тут же завернул его в бархат.

— Доктор Хикхоф часами сидел в этом же кресле, — сказала мисс Муниш. — Он полагал, что это яйцо его родственник. Он это чувствовал.

— Я знаю.

— Он уверял меня, что в этой комнате полно сквозняков. Он заботился о яйце, как о родном человеке.

— Без всякого сомнения.

— Мистер Норт, а не перейти ли нам к делу? Боюсь показаться вам бездушной, но жизнь продолжается.

— Дело делом, — согласился я. — По поручению доктора Хикхофа я готов выписать вам чек на 2500 долларов.

— Ах, как это мило с вашей стороны, — пропела она, укладывая яйцо в картонку.

— Ну что вы, это мой долг!

— Дорогой мистер Норт, — продолжала мисс Муниш, — я чувствую себя королевой ведьм, простите за выражение. Но беда в том, что сегодня утром мне позвонил мистер Нагль и предложил за яйцо 4500 долларов. У него нет больше ни цента, но он готов все отдать за это самое яйцо.

— Но вы же обещали доктору Хикхофу!

— Мистер Норт, что такое деньги? Что мы можем купить? Время? Здоровье? Моя ипохондрия стоит бешеных денег. Доктора обдирают меня, как липку. Мне за них стыдно. Разрешите, я вам кое-что покажу.

Она унесла яйцо в спальню и вернулась с большим толстым альбомом.

— Вот под этим переплетом, — сказала она, — скрываются рентгеновские снимки моих внутренних органов за последние пять лет. А также ряд снимков моих родных и друзей. Вы только посмотрите! Вот мой мочевой пузырь. Он стоил мне пятьдесят долларов. А это гортань, которая обошлась мне в двадцатку. Смотрите, смотрите — это мое сердце, а это легкие. Наконец — нижний отдел кишечника. Вы можете себе представить, сколько стоит этот альбом?