Явление Зверя - [3]

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ии бурунил воду хищник покрупнее. Плеснула стайка веером, сверкнула тусклым серебром, в середке тяжело плюхнуло. О, видать окунь мелюзгу гоняет, заел кого-то — подумал мужчина.

У того берега отблескивали плоскости листьев речных кувшинок, качался остриями стрелолист. Дальше тянулась, уже невидимая за поднимающимся туманом зыбь обширной болотистой поймы. Оттуда доносился лягушачий хор.

— Чего раскричались бестолковые? Лучше бы комаров ловили. А то вон их сколько, да голодных, ипошли, что-ли.

Человек у костра наблюдал за двумя фигурами, движущимися из лесу.

Первым шел жилистый мужчина в истертой длинной кожаной куртке с нашитыми, поржавевшими металлическими пластинами. Нескольких пластин не хватало. Через плечо была надета перевязь, на которой болтался тяжелый меч а видавших виды ножнах, за поясом поблескивала рукоять кинжала. Ее богатое убранство контрастировало с потрепаным обликом хозяина.

Его волосы были длинны и нечесаны, спутанная бороденка торчала колом.

В руке он держал поводок, обвивавший грубой петлей шею его спутницы. Это была худенькая замурзанная то ли девушка, то ли девчонка в каком-то рубище, обутая в ветхие опорки. Столь же, как и у ее странного компаньона волосы были неопрятны и вероятно, в тусклом свете костра различить было трудно, рыжие. Если рыжая, то глаза могут быть зелеными — почему-то подумал мужчина. За спиной она тащила сумку и , казалось, валилась с ног от усталости.

Мырлок, в свою очередь с интересом рассматривал незнакомца. Рассматривал не любопытства празного ради — соображал пес войны, не зашибить ли того, раз уже рядом. Шансы свои прикидывал. Расклад получался не в его пользу. Здоровый мужик, крепкий, морда гладкая, как у младенца, а сам, чай не пацан уже — знать сыто живет.

Но даже не мощь фигуры незнакомца, а небрежность тигриной свободы движений, уверенность быстрой силы зверячей останавливала Мырлока, говорила, что встретился он с хищником покрупнее, много опаснее. А особо пугали глаза незнакомца, взгляд их зло-равнодушный.