Ястреб с холмов - [4]

Он спокойно трусил вперед, словно катался на иноходце по лужайке в родном Суффолке, и чувствовал себя гораздо спокойнее, чем его сопровождающие — оборванные местные горцы, на первый взгляд — настоящие дикари. Четверкой предводительствовал старейшина, чья величавая осанка и тронутая сединой борода невольно внушали почтение, — если бы не печать свирепого и жестокого нрава, которая застыла на его лице. Бабер-Али, дядя Афдаль-хана, был уже стар — «далеко зашел в годах», как говорят на Востоке. Однако годы не согнули его спину, а тело было поджарым и крепким, как у волка. Правая рука своего племянника, он не уступал Афдаль-хану в жестокости, однако не обладал его остротой ума и хитростью.

Отряд спускался по тропе. Крутой склон, изрезанный лабиринтом оврагов, уходил вниз на тысячу футов. В долине, на расстоянии мили к югу, Уиллоуби заметил обгорелые развалины.

— Это деревня, Бабер-Али? — спросил он.

Старый горец зарычал, как волк.

— Да, клянусь Аллахом! Это был Хуттак! Аль-Борак и его дьяволы сожгли ее дотла и убили всех, кто мог держать оружие.

Уиллоуби пристально поглядел на него, но больше ничем не выдал своего интереса. Речь шла о человеке, с которым он должен был встретиться, и о войне, которую должен был остановить.

— Аль-Борак — сын шайтана, — прошипел Бабер-Али. — Он сжег все поселения Афдаль-хана, кроме Хорука. А из дальних крепостей остался только мой сангар. Теперь он захватил пещеру, называемую Замок Акбара, а это земли Хорука! Волей Аллаха, мы целый час едем по долине, на которую мы, оракзаи, имеем все права, а теперь это земля ничья, она усеяна трупами и сожженными домами. Здесь никто не может чувствовать себя в безопасности. Нас в любой момент могут убить.

— Гордон дал слово, — напомнил Уиллоуби.

— Да, он не бросает слов на ветер, — неохотно признал старый головорез.

Всадники спустились по склону и пересекли узкое плато, изрезанное множеством оврагов. Уиллоуби вспомнил о письме, что лежало у него в кармане, и только сейчас понял ценность этого исторического документа.

«Джеффри Уиллоуби, форт Газраэль.

Если вы готовы к переговорам, приходите к минарету Шайтана. Будьте один. Сопровождающих оставьте возле входа в ущелье. Их никто не тронет, но если какому-нибудь оракзаи вздумается последовать за вами в ущелье, он будет убит.

Фрэнсис К. Гордон»

Кратко и по существу. Так значит, переговоры? Этот человек принял на себя роль генерала, который ведет регулярную войну. А Уиллоуби, вне всякого сомнения, считает не бескорыстным арбитром, а дипломатом, работающим в интересах противоположной стороны.

— Мы должны попасть в Ущелье Минарета, — сказал Уиллоуби.

Бабер-Али повернулся и указал на темную расщелину.

— Вот вход в него.

— Отлично. Ждите меня здесь.

Сулейман спешился и ослабил подпругу. Пуштуны неуклюже спускались по склону, крепко прижимая к себе винтовки и внимательно осматривая каждый овраг и каждую трещину. Где-то внизу, в ущелье, притаился Гордон со своими неистовыми воинами. И суровых оракзаи охватывал страх. До Хорука оставалось несколько миль. По воле этого англичанина они оказались в самом сердце территории, за которую шла кровавая борьба. То один, то другой оборачивался и смотрел на северо-запад. Там, на расстоянии двух переходов, находился Куррам — поселение африди.

Бабер прикусил губу. Гнев боролся в нем с сомнениями и тревогой.

— Ты пойдешь один, сахиб?

Уиллоуби натянул поводья и кивнул.

— Но он убьет тебя!

— Не думаю.

Уиллоуби прекрасно знал, что старый оракзаи и на пушечный выстрел не подойдет к Гордону, если не получит гарантию полной безопасности.

— Заставь этого пса согласиться на перемирие! — неожиданно рявкнул Бабер-Али. Гнев наконец-то прорвался сквозь маску напускной вежливости. — Клянусь Аллахом, эта усобица для Афдаль-хана — словно шип в боку, и для меня тоже!

— Посмотрим!

Уиллоуби стукнул коня пятками по бокам и мелкой рысцой двинулся вниз по ущелью. Англичанин сидел в седле неуклюже и грузно покачивался, пробковый шлем подскакивал при каждом толчке, словно хотел соскочить с головы, — словом, он мало походил на героя и являл собой довольно комичное зрелище. Однако пуштуны, которые неотрывно смотрел ему вслед, пока пробковый шлем не скрылся за поворотом каньона, не смеялись.

Спокойствие Уиллоуби было в общем-то напускным, хотя он не испытывал ни страха, ни волнения. Но все-таки он был человеком. Предстоящая встреча с Аль-Бораком будоражила его воображение… вернее, наводила на кое-какие размышления.

Глава 2 ЧЕЛОВЕК С БЕСШУМНОЙ ПОХОДКОЙ

Имя Аль-Борака упоминалось во множестве рассказов и легенд, которые передаются из уст в уста в караван-сараях и на базарах от Тегерана до Бомбея. А в течение последних трех лет — и в тех слухах, которые доходили до Хайберу, слухах о жестоких сражениях среди некогда пустынных холмов. По слухам, именно он был тем белым человеком со свирепым взглядом, который утверждает свою власть над местными племенами.

Британия не намеревалась вмешиваться в эти усобицы, пока последний камень, брошенный Гордоном в лужу афганской политики, не забрызгал грязью двери иностранных дворцов. Вот о чем размышлял Уиллоуби, пока его жеребец осторожно спускался по дну извилистого Ущелья Минарета. Этот Гордон — просто предатель, что бы о нем не говорили. Обычно местные жители презирают белых, которые остаются жить среди них, но Гордона уважали даже враги, и, похоже, не только как бойца. Бойца… Кажется, Гордон родом с юго-западной границы Соединенных Штатов и еще до того, как подался на Восток, заслужил репутацию превосходного стрелка.