Ястреб - [41]

— Но я-то поньял, что Дафна мьеня нье из-за инопланетьян вдруг разльюбила.

— А из-за чего? — полюбопытствовала я.

— Она мнье сама под коньец прьизналась, что та ясновьидящая ей напророчьила другого жьениха, — охотно пояснил Тьен. — Я сначала хотьел расстроиться, но потом перьедумал. Вьедь это глупость: рьешать вопросы в льичной жизньи из-за чужих слов.

Я даже растерялась.

— Почему глупость-то? Ну вот представь, любишь ты какую-нибудь девушку и вдруг узнаешь, что она совершила что-нибудь ужасное. Разве это не повод разорвать отношения?

— Ньет, — Тьен и бровью не повел.

— Почему? — изумилась я.

— Ну я же ее льюблю, ты сама сказала. А есльи лбюбишь по-настоящьему, то льюбишь нье прьидуманный образ, а чьеловека такьим, какой он есть, вмьесте с его ньедостатками.

Лучше бы он глаголил о своих инопланетянах. Мое настроение окончательно ухудшилось — тут уже один коктейль не поможет. Штук пять как минимум.

Словно в такт моим мыслям аэрокар как раз спланировал к небольшому бару.

Хотя изначально человечество расселилось по космосу с одной планеты, но со временем, естественно, люди стали разниться. Обрастали своими обычаями и устоями, приобретали характерный темперамент. К примеру, на той же Листерии все будто бы постоянно куда-то спешили: и в мыслях, и в разговорах, и в делах. А вот на Ирбане, наоборот, отличались уникальной неторопливостью во всем. И встреться два обитателя этих планет, их разговор бы выглядел примерно так:

Листериец: «Какая отвратительная сегодня погода, не находите?»

Ирбанец молчит.

Листериец: «Небо сплошь затянуто тучами, и обещают грозу. Как бы из-за плохой видимости мой рейс не отменили».

Ирбанец молчит.

Листериец уже начинает раздражаться: «А ведь если рейс отменят, я не успею вовремя вернуться домой, и моя жена непременно устроит мне скандал! Ей только дай повод, весь мозг вынесет!».

Ирбанец молчит.

Листериец раздражается все сильнее: «Вот вы женаты? Явно нет. Слишком уж вы довольным жизнью выглядите. А вообще, что вы все молчите и молчите, я же с вами разговариваю!».

Ирбанец молчит.

У листерийца кончилось терпение: «Извините, но вы — хам!».

Ирбанец задумчиво: «Да. Погода сегодня и вправду отвратительная».

Так и коренного танойца сложно было спутать с обитателем какой-нибудь другой планеты. И не только из-за характерного акцента. Они отличались радушием, гостеприимностью и чрезмерной эмоциональностью. Интересно, но у них существовал своеобразный культ семьи. Любой таноец мог без запинки перечислить всех своих предков чуть ли не с самого момента заселения планеты. Родственники здесь горой стояли друг за друга, и как при таких взрывных темпераментах население еще не поукокошивало друг друга, лично для меня оставалось загадкой. Может, просто все-таки радушие перевешивало кровожадность.

Этим философским вопросом я задалась уже после второго коктейля в баре Лайрины.

Сестра Тьена, как и большинство танойских женщин, отличалась пышными формами, к тому же оказалась болтушкой, хохотушкой и чрезмерно гостеприимной. В честь резко наступившего выходного небольшой бар был переполнен, и хозяйка металась между столиками наравне с официантками. Причем, с каждым посетителем она еще успевала побеседовать. А ко мне Лайрина так вообще отнеслась как к родной.

— Друзья моего брата — мои друзья! — радостно заявила она.

Я пыталась намекнуть, что мы с Тьеном ни разу не друзья, но она не акцентировала на этом внимания. Сам же таноец покинул меня после первого коктейля и сейчас вовсю флиртовал с симпатичной блондинкой за столиком у входа.

Моя злость на Рика к тому моменту отошла на второй план, уступив место хандре. И почему никто до сих пор не додумался изобрести средство от влюбленности? Хотя бы Герк этим озадачился, что ли…

Но зато, похоже, средство от тоски изобрели. Коктейли Лайрины и вправду оказались изумительными. Хотя сам тот факт, что готовит она их собственноручно, настораживал неслабо. Обычно-то все напитки, как и еду, делали исключительно в генераторе пищи, и никому не приходило в голову что-то смешивать самому. Ведь мало ли, какой результат будет. А вот Лайрина не побоялась.

— О, это старьинные рецьепты нашей семьи! — радостно пояснила мне она, ставя на столик высокий бокал с ярко-малиновым содержимым. — Перьедаются из покольение в покольение!

Рассудив, что раз уж их семья до сих пор не вымерла с такими экспериментами, то попробовать коктейль все же можно, я пригубила напиток. На вкус оказалось, как растопленное клубничное мороженое с легким мятным оттенком. Если там и был алкоголь, то я все равно его не почувствовала. Но почему-то жить стало чуточку легче.

А вот второй коктейль, на этот раз со вкусом ананасового сока, снова нагнал легкую грусть. Сегодня в баре собралось немало влюбленных парочек, которые сейчас вовсю ворковали друг с другом. И не то, чтобы я завидовала, но для меня это было как соль на рану. Вся надежда оставалась на очередной коктейль.

К третьему коктейлю начался дождь — явление для Таноя тоже редкое. Большинство посетителей радостно высыпали на улицу, и Лайрина присела ко мне за столик. И чтобы передохнуть, и чтобы пообщаться.