Ясный новый мир - [25]

По сравнению с африканцами, алжирские и тунисские колониальные части выглядели идеальными воинскими формированиями – с поля боя не бежали, а в рукопашной, буде такая случалась, резались с немцами насмерть, до последней капли крови, не уступая им ни шага. В силу этого германские солдаты уже научились в полной мере уважать боевой клич «Аллах акбар», противопоставляя диким арабам прекрасную выучку, стойкость и высокую огневую мощь.

Имея некоторое преимущество в численности и качестве личного состава, германское командование постоянными атаками продолжало расширять занятую ими территорию в Париже. Но стоили эти действия так дорого, что даже самые хладнокровные немецкие генералы хватались за голову. Разрушенный, дымящийся развалинами город, ежедневно избиваемый огнем тяжелой артиллерии и налетами авиации, оказался слишком большим куском, который застрял в глотке германской армии, да так, что ни туда и ни сюда.

Свежие части сгорали в парижской мясорубке за несколько дней, и при этом у германского командования не было своего Сенегала, Сайгона или Камеруна, чтобы гнать на фронт полки колониального пушечного мяса. Вместо этого генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн бросил в пекло Парижского сражения интернированный по просьбе советского правительства Польский легион Пилсудского, «усиленный» освобожденными из германских тюрем уголовниками, а также западно-украинский сичевой националистический сброд, подперев все это воинство с тыла германскими пулеметами.

Пока же сражающиеся в Париже немецкие войска еще поддерживала та мысль, что еще один решительный натиск, еще одно, последнее усилие, и они выбьют лягушатников из их столицы. После чего, установив черно-бело-красный кайзеровский флаг на вершине покосившейся Эйфелевой башни, они отпразднуют великую победу над извечным врагом германского рейха.

Пока же ожесточение схваток только нарастало, и германская артиллерия регулярно обстреливала Эйфелеву башню шрапнельными снарядами для того, чтобы выбить с верхних площадок засевших там французских артиллерийских корректировщиков и разрушить антенны, с помощью которых командование парижского гарнизона поддерживало связь с Бордо, куда бежало правительство Франции, и ставкой маршала Фоша.

Этому чрезмерно затянувшемуся и стоившему огромных жертв Парижскому сражению и было посвящено собранное кайзером Вильгельмом совещание в ставке, на котором присутствовали как главнокомандующий генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн, так и командующие ударных группировок, осуществлявших Амьенскую и Парижскую операции.

– Господа, – озабоченно произнес кайзер, – если рассуждать формально, то наше летнее наступление увенчалось полным успехом. На самом же деле у нас получился еще один Верден. Париж глотает наших солдат, как ненасытный бог войны, наше продвижение минимальное, и реки немецкой крови льются напрасно.

– Ваше величество, – по-бычьи наклонив голову, сказал генерал фон Фалькенхайн, – противник бросил против наших гренадер огромное количество разного колониального сброда. В настоящий момент на той стороне линии фронта на каждого француза приходятся три, а то и четыре негра, араба, сиамца или кохинхинца. Этот сброд, конечно, не идет ни в какое сравнение с нашими солдатами, но он отвлекает и утомляет наших солдат, а также заставляет их растрачивать боезапас. Было бы неплохо надавить на флотское командование, чтобы оно усилило свои операции в западном Средиземноморье и в Бискайском заливе для того, чтобы в Марсель или в Бордо перестали приходить пароходы, набитые чернокожим и узкоглазым сбродом. Их проще утопить в море, чем потом выжигать огнеметами в развалинах Парижа.

– Хорошо, – кивнул кайзер, – я обязательно поговорю на эту тему с гросс-адмиралом Тирпицем, и он что-нибудь придумает. Действительно, Франция должна находиться в не менее плотной блокаде, чем Британия. А вы, господа генералы, подумайте – что еще можно сделать для того, чтобы ослабить напряжение на ключевом для нас парижском направлении.

В ответ на эти слова кайзера из-за стола поднялся генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский и, огладив бороду, произнес:

– Так как с начала Парижской операции противник на нашем направлении не проявляет никакой активности, то, если нашей группе армий дадут еще хотя бы несколько свежих дивизий или пополнят имеющиеся в наличии части до полного штата, то мы сможем нанести еще один решающий удар в общем направлении на Руан-Гавр для того, чтобы окончательно отрезать англичан от французов и создать угрозу глубокого охвата парижской группировки противника.

– Отлично! – воскликнул кайзер. – Вы, фон Белов, продолжайте давить на Париж изо всех сил, чтобы лягушатники не могли снять у вас ни единого солдата. А вы, принц, тем временем нанесете свой удар под Амьеном, который и в самом деле должен быть последним в этой затянувшейся войне. На подготовку я даю вам ровно месяц. А пока можете быть свободными – вашему кайзеру нужно немного полежать и хорошенько обо всем подумать.

30 июля 1918 года.

Петроград. Таврический дворец.

Глава ИТАР Тамбовцев Александр Васильевич

Нет, все-таки пребывание в прошлом имеет даже некоторую прелесть. Ведь только здесь можно встретиться с людьми, с которыми ты никогда не встретишься в нашем настоящем. Потому что люди эти давно уже умерли, и судить о них можно лишь по воспоминаниям современников и их творчеству.