Ясным летним утром - [11]

Инспектор Джой Деннисон и его помощник Том Харпер были агентами ФБР. Сейчас они с нетерпением ожидали объявления о посадке на рейс в Вашингтон.

Деннисону, плотному, мускулистому мужчине с рыжеватыми усами и шрамом поперек тонкого носа, было сорок восемь лет. Рядом с инспектором Харпер выглядел мальчишкой. Это был высокий худощавый мужчина, лет на двадцать моложе Деннисона. Но даже инспектору, весьма скупому на похвалы, очень нравился этот молодой агент. Харпер отвечал ему взаимностью. Было еще одно обстоятельство: Деннисон мечтал женить Харпера на своей дочери.

Они сидели в аэропорту в стороне от толпы и не спеша разговаривали. Неожиданно Деннисон схватил Харпера за руку.

– Посмотри, – быстро сказал он, – видишь толстого коротышку, который только что вышел оттуда? У него еще новенький чемодан.

Харпер взглянул на невысокого мужчину с редкими седыми волосами. Его лицо ничего не напоминало Харперу, и он вопросительно глянул на шефа.

Деннисон поднялся.

– Пошли за ним, – сказал он. – Этот человек интересует меня.

Как только они миновали двойные стеклянные двери и вышли из здания аэровокзала, направляясь к стоянке такси, Деннисон остановился.

– Это Моэ Цегетти, – пояснил Деннисон, не выпуская толстяка из поля зрения; Моэ остановился и нетерпеливо посмотрел направо, потом налево. – Помнишь его? Ты не мог встречаться с ним… это было до того, как ты поступил на службу. Но ты читал рапорты.

– Так это Моэ Цегетти! – на лице Харпера отразился живейший интерес. – Разумеется, я помню его: главный исполнитель и правая рука Большого Джима. Он получил шесть лет и вышел примерно два года назад. Но все это время вел себя смирно, как овечка. Выглядит так, словно стал преуспевающим дельцом. Посмотри, какой прекрасный на нем костюм!

Деннисон глянул на Харпера и одобрительно кивнул.

– Именно! Интересно, какая буря занесла его сюда? Смотри… слева. Да это же Крамер собственной персоной!

Голос диктора известил пассажиров рейса на Вашингтон, что им следует пройти к выходу номер пять.

Два федеральных агента проследили за тем, как Крамер приветственно махнул своей толстой рукой, и Цегетти направился в его сторону. Неохотно повернувшись, как гончие, которых заставляют покинуть дичь на свободе, они потащились к выходу номер пять.

– Крамер и Цегетти… Комбинация не из приятных, – задумчиво проговорил Деннисон. – Это может обозначать большие неприятности.

– Неужели ты думаешь, что Крамер вернется к старому? – удивился Харпер. – С его-то деньгами!

Деннисон пожал плечами.

– Не знаю. Я все время задаю себе вопрос: почему застрелился Солли Лукас? Лукас был казначеем Крамера… Ну да ладно, возьмем это на контроль. Я предупрежу ребят, как только мы окажемся в самолете. Двадцать один год я мечтаю вывести Крамера на чистую воду. Если он примется за старое… Может быть, у меня и появится шанс.

Не подозревая о том, что за ним следили, Моэ пересек площадь и подошел к Крамеру. Мужчины тепло поздоровались. Они изучали друг друга, пристально всматриваясь в лицо напротив. Последний раз сообщники виделись примерно семь лет назад.

В отличие от Моэ, Крамер выглядел превосходно: бронзовое от загара лицо, пышущее здоровьем. И хотя на покое старый волк несколько обрюзг, тем не менее все еще находился в форме. Теперь, правда, у него не было легкой пружинистой походки, но это не удивило Моэ: Большому Джиму много лет, а это не те годы, чтобы ходить гоголем. На Крамере был превосходный черно-коричневый гольф, свободного покроя брюки и широкополая белая шляпа. Он был спокоен и уверен в себе.

Крамер отметил, что Моэ набрал лишний вес, побледнел. Это заставило его более внимательно глянуть на старого приятеля. Он был неприятно поражен, увидев, как беспокойно бегают черные глазки, в них ясно читался испуг и растерянность. Но, с другой стороны, вид у Моэ был достаточно респектабельный. Правда, что-то уж все чересчур новое.

– Рад вновь увидеть тебя, – сказал Крамер, пожимая руку Моэ. – Как дела?

Не ожидая железного пожатия, Моэ вздрогнул и слабо вякнул. По сравнению с рукой Крамера его ладонь была пухлой и вялой. Он тоже выразил свою радость по поводу того, что видит Крамера. Двое мужчин подошли к сверкающему черному «кадиллаку».

– Это твой, Джим? – спросил пораженный Моэ.

– Конечно, но я собираюсь сменить его на новую модель, – небрежно ответил Крамер. – Садись. Элен приготовила шикарный обед по случаю твоего приезда. Я не хочу здесь торчать.

Выехав на магистраль, Крамер поинтересовался здоровьем Долл. Моэ кратко обрисовал ему ситуацию.

Крамер расстроился: он симпатизировал Долл.

– Все будет в порядке, – пытался утешить он друга. – Долл – крепкая женщина. Знаешь, с каждым подобное случается рано или поздно.

Как бы мимоходом Крамер спросил о тюрьме Сан-Квентин и увидел, как вздрогнули руки Моэ. Цегетти хриплым голосом сообщил, что это паршивое место и что он даже врагу не желал бы попасть туда.

– Понимаю, – Крамер кивнул; он знал, насколько ужасна тюрьма Сан-Квентин. – Хорошо, что все это позади…

Двадцать миль они проехали, вспоминая старых знакомых и свои «подвиги». О деле, по поводу которого Крамер вызвал Моэ, разговора не было.