Ясновидящая, или Эта ужасная «улица» - [12]

— Нет!.. Нет, это с ума можно сойти!

Она круто повернулась и пошла к своему подъезду, чтобы сообщить матери о своем удивительном открытии, но постепенно шаги ее замедлились. Она поняла, что мать примет ее слова за очередное вранье, а что за этим последует, может угадать даже не ясновидящий. И Матильда решила пока воздержаться от разговора с матерью о своем открытии.

Вдруг она увидела, что во двор вышел Миша и сел на скамейку, где недавно сидела Ольга. Матильда походила по двору, с каждым кругом, будто незаметно для себя, приближаясь к Мише. Наконец она села на дальнем конце скамьи.

— Фу! — сказала она, оттянув двумя пальцами ткань тельняшки на груди и как бы обмахиваясь ею. — Духота какая!.. Должно быть, к вечеру гроза будет.

Миша ничего не ответил. Молча он достал из заднего кармана тренировочных брюк коробку спичек и только что купленную пачку сигарет, молча распечатал и закурил.

«Вот! А я что говорила?!» — подумала Матильда.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вечером того же дня в доме Тараскиных царила мрачная атмосфера. Впрочем, и до наступления вечера тут было невесело. Проводив Игоря Ивановича, Леша вернулся унылый. Антонина Егоровна понимала, что его расстроил разговор с отцом. Она внутренне негодовала на зятя, но не решалась нарушать угрюмое раздумье внука. Лишь один раз она не выдержала и воскликнула:

— Лешка! Ну не будь ты таким деревянным! Ну скажи ты мне, как тебе нравится твоя комната?

Леша окрысился на нее:

— Баба Тоня, ну что комната?! Комната как комната. Что тут особенного?

— Да ты что, не понимаешь?! Ведь это отдельная, ведь у тебя теперь, можно сказать, свой собственный кабинет!

Леша не ответил. Он закрылся в «собственном кабинете» и бродил из угла в угол. У него не выходила из головы сцена с мальчишками, отнявшими у него чемодан. Он не мог отвязаться от мысли, что, прояви он чуть больше решимости — и грабителям пришлось бы убраться не солоно хлебавши. Он с наслаждением представлял себе, как неожиданным ударом сбивает с ног старшего мальчишку, дает затрещину младшему и спокойно идет с чемоданом к поезду. Но потом Леше вспоминались другие случаи, когда он тоже проявлял растерянность и после этого вот так же мучился презрением к самому себе. Леша ходил по комнате, грыз ногти и думал: неужели это никогда не кончится?! Неужели он никогда не справится с собой, не станет другим?!

А к вечеру атмосфера в доме еще больше сгустилась. Бабушка перед самым ужином пошла в магазин, и, когда она вернулась, настроение у нее было похуже Лешиного.

Весь ужин прошел почти в молчании. Лишь изредка слышалось:

— Еще молока налить?

— Не хочу. Спасибо!

— Ну, уж доешь кашу-то. Не выкидывать же ее!

— Ладно. Доем.

Покончив с кашей, Леша встал, поблагодарил и собрался уйти к себе, как вдруг Антонина Егоровна сказала:

— Леша, сядь! Нам поговорить надо.

Леша снова сел напротив бабушки. Очень серьезно глядя на внука, Антонина Егоровна начала разговор.

— Я, Лешенька, понимаю, что тебе хотелось бы пожить хоть недельку в новой квартире, а потом уж — опять на дачу. Да и мне жалко расставаться с тобой. А все-таки я думаю, что тебе надо поскорей уехать отсюда. Завтра же.

— Почему, бабушка?

— Нехорошо тебе здесь будет, Леша.

— Да почему нехорошо?

— Общество для тебя очень уж неподходящее.

Леша рассердился:

— Бабушка! Ну что ты говоришь загадками! Говори прямо, в чем дело!

Антонина Егоровна обиженно поджала губы, помолчала, потом заговорила, уже более сухо:

— Хорошо. Я тебе все скажу. По дороге из магазина я встретилась с жилицей из нашего дома. Милая такая, простая русская женщина, мать двоих детей. Так вот, она жаловалась мне: младший сын, восьми лет, у нее ничего, а старший ей много седины в волосах прибавил. Ты представляешь, хулиган какой! Мальчишке двенадцать лет, а уже дважды в милиции побывал!

— Ну и что? — спросил Леша.

Антонина Егоровна подняла указательный палец.

— А вот слушай дальше. Его мать сказала мне: «Я, говорит, надеялась, что переедем в новый дом, и, может, здесь окажутся культурные, порядочные дети, и, может, они повлияют на моего охламона в лучшую сторону. И что же, говорит, оказалось? Переехала, говорит, в этот дом, и узнала: ни одного порядочного ребенка тут нет! Все, ну… выродки какие-то. Бандит на бандите сидит и бандитом погоняет».

Антонина Егоровна замолчала. Леша с нетерпением ждал, когда она снова заговорит. Теперь он слушал ее очень внимательно. Глядя на внука, бабушка постучала щепотью себе в грудь.

— Ты представляешь, Лешенька… Тут девочка одна живет… примерно твоего возраста… Я ее сама видела: красивая такая девочка, явно дочь интеллигентных родителей… И ты знаешь, какие номера она откалывает? Она может подойти на улице к незнакомому человеку и ни с того ни с сего каким-то особым ударом сбить его с ног. — Антонина Егоровна помолчала еще немножко. — Я понимаю, что это не простое хулиганство, это какая-то ненорма. Может, это у нее психопатия так проявляется, может, она припадкам каким-то подвержена, но я ведь вот к чему все это говорю: эта Оля — так, кажется, ее зовут, — она ведь ничуть не хуже других, которые здесь живут. Они все тут почти на одно лицо. Тут еще есть какой-то… то ли он приехал уже, то ли вот-вот приедет… так он недавно из колонии для этих… как их называют?