Ясновидение - [20]

Vj Vj g~r

отдаленной; но когда стала яркой, появилась около меня. Я думаю, она была произведена светом, который становился все более и более интенсивным, и который был позади чего-то прозрачного. Калиостро заставил меня приблизиться к звезде, которая была отверстием, проделанным в стене. С другой стороны той стены я увидела палату, великолепно украшенную, и заполненную равномерно расставленными огнями. Эта комната по своему характеру и украшениям имела вид места посвященного магическим действиям. Я все же не имела времени исследовать это, мое внимание было поглощено человеком, который сидел передо мной за столом. Он был один и закрывал свое лицо руками, как будто погружался в глубокую медитацию. Я не могла видеть его черты и его личность была замаскирована костюмом, в котором я до настоящего времени не видела никого. Насколько я могла заметить, это была одежда или плащ из белого атласа с лицевой фиолетовой стороной, закрепленными на груди иероглифическими драгоценными камнями, на которых я видела розу, треугольник, крест, череп,[23] и много богатых лент различных видов. Все что я могла видеть, что это был не Порпора. После одной или двух минут этот таинственный персонаж, которого я начала представлять статуей, медленно задвигал своими руками, и я увидела отчетливо лицо графа Альберта, не так как он представлялся перед моим последним взглядом на него, покрытым тенями смерти, но оживленный среди своей бледности и полный души в ее спокойствии; настолько прекрасный, какого я его видела в самые прекрасные моменты спокойствия и уверенности. Я была на грани крика и на грани того, чтобы невольным движением разбить хрусталь, который отделял его от меня. Сильное давление руки Калиостро напомнило мне о моей клятве и произвело на меня впечатление неопределенного ужаса. Как раз после этого открылась дверь в конце комнаты, в которой я видела Альберта; и много неизвестных людей одетых как он, присоединились к нему, каждый нес меч. Сделав странные жесты, как будто они играли пантомиму, они поговорили с ним в очень торжественных тонах, слова, которые я не могла понять. Он поднялся и пошел к ним, ответив такими же странными словами, которые я не могла разобрать, хотя я знаю немецкий язык почти так же как свой родной. Этот диалог походил на то, что мы слышим во снах и странность этой сцены, чудо появления, имели так много сходства с этим, что я сомневалась, спала ли я или нет. Калиостро, однако, вынудил меня быть неподвижной и я узнала голос Альберта настолько точно, что я не могла сомневаться в реальности того, что я видела. Наконец, полностью унесенная сценой, я была на грани того чтобы забыть свою присягу и заговорить с ним, когда капюшон снова был надет на мою голову и стало темно. «Если вы создадите хоть малейший шум, - сказал Калиостро, - ни вы, ни я не увидим света снова». Я имела достаточно силы, чтобы последовать за ним и идти в течение долгого времени зигзагами по неизвестному месту. Наконец когда он убрал капюшон, я снова оказалась в его лаборатории, которая была смутно освещена, как это было в начале этого приключения. Калиостро был очень бледен и все еще дрожал, поскольку, когда я шла с ним, я ощутила конвульсию его руки, и он торопил меня, как будто он был под влиянием большого ужаса. Первая вещь, которую он сказал, была горьким упреком в моей лояльности, и об ужасных опасностях которым я подвергла его, желая нарушить мои обещания. «Я должен был помнить, - сказал он, - что женщины не связаны своим словом чести, и что нужно воздержаться от принятия их опрометчивого и тщетного любопытства». Его тон был очень сердит.

«До настоящего времени я не разделяла ужаса моего гида. Я была столь поражена тем, что Альберт был живым, что я не спросила, было ли это возможно. Я даже забыла, что смерть лишила меня этого дорогого и драгоценного друга. Эмоция мага напомнила мне, что все это было очень странно, и что я видела только призрак. Мой разум, однако, отвергал то, что было невозможно, и горечь упреков Калиостро вызывала своего рода плохой юмор, который защищал меня от слабости. «Вы притворяетесь, что верите в вашу собственную неправду, - сказала я, с оживлением, - а, ваша игра очень жестока. Да, вы соревнуетесь со всем, что является самым святым, даже с самой смертью».

«Душа без веры, и без силы,- сказал он, сердито, но в самой внушительной манере, - вы верите в смерть, как все вульгарности, и все же вы имели великого учителя - того, кто сказал: «Мы не умираем. Ничто не умирает; нет ничего, что умирает». Вы обвиняете меня в неправде и, кажется, забываете, что единственная вещь, которая ложна здесь это - слово смерть в вашем нечестивом рту». Я признаю, что этот странный ответ опрокинул все мои мысли и на мгновение преодолел сопротивление моего обеспокоенного разума. Как этот человек узнал о моих отношениях с Альбертом и даже тайне его доктрины? Верил ли он также, как Альберт, или он использовал это как средство приобретения власти надо мной?

«Я была смущена и встревожена. Вскоре, однако, я сказала, что грубая манера интерпретации веры Альберта не могла быть моей, и что Бог, а не самозванец Калиостро, может призвать смерть или воскресить жизнь. Наконец, убежденная что я был жертвой необъяснимой иллюзии, объяснение которой, однако, я возможно найду однажды, холодно похвалив ноу-хау мага, я спросила у него объяснение причудливой беседы, которую его фантомы имели между собой. Относительно этого он ответил, что было бы невозможно удовлетворить меня, и что я должна быть удовлетворена наблюдением спокойствия человека, тщательно занятого чем-то. «Вы спросите меня напрасно, - добавил он, - что является его мыслями и действиями в жизни. Я не осведомлен даже о его имени. Когда вы пожелали и попросили видеть это, между вами двумя была сформирована таинственная связь, которую моя сила была способна создать, чтобы свести