Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии. Попытка принудить читателей к пониманию - [14]

Его называют также и опытом.

Знай, мой читатель, что отныне мы будем рассматривать исключительно эту систему первой степени; не забудь этого ни на одно мгновение; отделяй все, что лежит в высших степенях, и отвлекись от них.

Я причисляю к этой системе первой степени все, что мы воспринимаем: частью посредством внешних чувств в пространстве, а частью посредством внутреннего чувства в нашей душе. Что касается последней, к этой сфере относится также и то, что я назвал высшими степенями, правда, не по своему содержанию, но в отношении формы, т. е. тех законов, с которыми она сообразуется и согласно которым она осуществляется именно так, как она осуществляется. Ибо эти законы принадлежат к фактам внутреннего чувства и воспринимаются как таковые, если внимательно наблюдать за этими функциями души.

Главная цель теперешней беседы с тобой, мой читатель, состояла в том, чтобы ты – впрочем, совершенно произвольно и целесообразно лишь в отношении моей дальнейшей цели – разделил на два класса все, что происходит в твоем сознании, и ясно понял различие того, что относится к одному или другому классу; чтобы ты отделил то, что является продуктом свободы и относится к высшим степеням, и при последующем исследовании отложил это в сторону и, напротив, думал бы исключительно о том и обращал бы внимание на то, что я назвал первой степенью. Лишь поскольку ты понял это различие и прочно удержал его и не смешал вновь выделенное, ты правильно поймешь, о чем мы будем рассуждать в дальнейшем.

Второй урок

Автор. Не забудь, мой читатель, различия, которые мы провели между двумя основными определениями всякого возможного сознания, и удержи в памяти, что в этом очерке речь будет все время идти лишь о первом, которое мы назвали основным и первым определением всякой жизни. И теперь отдайся без предвзятости и без забот разговору со мной, вернувшись обратно к нашей теме.

Рассмотрим внутренность какого-нибудь механического изделия, например часов. Ты видишь, как в них соединяются различного рода колеса, пружины, цепи и т. п. Ты пробегаешь глазами многообразие этого изделия, разглядываешь одно колесо за другим. Имеет ли для тебя значение при этом рассматривании, разглядываешь ли ты отдельные части машины сверху или снизу, с правой ли стороны налево или с левой стороны направо?

Читатель. Нисколько. Я могу произвести весь осмотр частей по всем этим направлениям.

Автор. Или, может быть, ты при своем осмотре будешь руководствоваться совсем не порядком, в котором они расположены, а другими соображениями, например, их внешней одинаковостью и сходством частей?

Читатель. Все это для моей цели совершенно одинаково.

Автор. Все же, так как ты, несомненно, осматривал единичное, ты этот смотр закончил в какой-то последовательности; предположим, что ты производил осмотр по порядку сверху вниз. Почему же ты выбрал именно этот порядок, а не какой-либо иной, в то время как возможна была различная последовательность рассмотрения?

Читатель. Я не могу сказать, что я вообще выбирал его. Я вовсе не думал о том, что возможен различный порядок рассмотрения. Я непосредственно напал на него. Случай – так я называю то, для чего не могу указать никакого основания, – определил это.

Автор. Многообразие описанных выше основных определений сознания вообще тоже ведь следует друг за другом в твоем сознании в известной последовательности?

Читатель. Без сомнения. Я замечаю в окружающем меня мире то одно, то другое, то третье и т. д.

Автор. Находишь ли ты на первый взгляд, что необходима была именно эта последовательность твоих наблюдений; или же ты считаешь, что возможны были также и другие?

Читатель. Я считаю, что возможны были также и другие. Я считаю, далее, что и та последовательность из числа нескольких возможных, которая действительно имела место, не была избрана свободно, но что она, так же как и последовательность моего рассмотрения многообразия в часах, получилась такой случайно.

Автор. А теперь вернемся к нашей машине и к твоему рассмотрению ее отдельных частей.

В то время как ты рассматриваешь каждую отдельную часть – это колесо, эту пружину, каждую в отдельности и самое по себе – и находишь, что каждая определена известным образом, имеет эту определенную форму, эту определенную величину и т. д., – кажется ли тебе невозможным, чтобы это могло быть иначе, или ты себе можешь представить, что оно могло бы быть устроено самым разнообразным образом иначе: быть больше или меньше?

Читатель. Я считаю, что каждая отдельная часть, взятая сама по себе и в качестве отдельной части могла бы во всяком случае быть иной до бесконечности. Но все части должны действовать вместе и в своем соединении приводить к единому результату; и если я обращаю внимание на это, то, по моему мнению, все части должны подходить друг к другу, зацепляться друг за друга, все должны действовать на каждую, и каждая, обратно, должна действовать на все. Если я обращаю внимание на это, то, по моему мнению, было бы во всяком случае возможно произвести другое целое, например, более крупные часы или такие, которые выполняли бы еще другие функции, кроме тех, которые действительно имеют место; и в этом другом целом каждое отдельное колесо, которое я рассматриваю, не только могло быть другим, но даже должно было бы быть другим. Но раз уже передо мной должно было оказаться э т о целое, часы, имеющие эту величину и выполняющие такие функции, то совершенно необходимо, чтобы эта отдельная часть, например вот это колесо, которое я рассматриваю, было именно таково, каково оно есть, ни на один волос иначе, потому что таково целое, т. е. в данном случае потому, что все остальные части, кроме этого колеса, таковы, каковы они в действительности. Или, если я начну свое обсуждение с этой отдельной части: если мы возьмем эту часть как часть подобного механического изделия, то необходимо, чтобы все остальные части были именно таковы, каковы они в действительности, для того чтобы они в этом изделии как раз подошли к этой части.