Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии. Попытка принудить читателей к пониманию - [13]

событии твоей собственной жизни, о возможном течении ее и о возможном наполнении твоей жизни от первого восприятия стрелки до второго; ты восполняешь и вставляешь туда ряд возможных наблюдений между конечными пунктами двух действительных наблюдений. Если я тебе дал слово, что я здесь повсюду буду говорить лишь о реальности для тебя и нигде не буду ставить на ее место реальность без отношения к тебе, абсолютно ничего не намерен утверждать и высказывать о ней, – то при этом условии позволишь ли ты мне рассматривать течение внешней реальности без твоего содействия исключительно как течение твоего собственного возможного сознания, твоей жизни, так как ты понял, что она только таким образом становится реальностью для тебя?

Некий читатель (который к тому же может быть знаменитым в своей округе философом). Об этом я не хочу ничего слушать. Разве я не говорил тебе столько раз, что это сплошное сумасбродство. Я всегда исхожу из реальности в себе и для себя, из абсолютного бытия. Идти дальше этого я не могу и не хочу. Различие, которое ты здесь проводишь между реальностью в себе и реальностью для нас, и построенное тобой отвлечение от первой, которое, как я замечаю, образует основание твоего здания, ты должен мне сперва доказать.

Автор. Так. Ты в состоянии говорить о реальности, не зная о ней, не удерживая ее, по крайней мере смутно, в своем сознании, не относя ее к нему. Ты способен к большему, чем я. Отложи книгу: она написана не для тебя.

Второй разумный читатель. Я согласен на твое ограничение говорить лишь о реальности для нас при том условии, что ты будешь его строго соблюдать и не будешь упоминать о реальности в себе ни при каких обстоятельствах. Но как только ты переступишь свои границы и извлечешь заключение, нарушая их, я также оставлю тебя.

Автор. Это вполне справедливо.

Предполагая, следовательно, то положение, что речь будет идти только о нашем отношении к реальности и к действительности, с нашим сознанием дело обстояло бы следующим образом: всякая реальность, какое бы имя она ни носила, возникла бы для нас благодаря погружению и забвению нашей самости (Selbst) в известных определениях нашей жизни; и это забвение самости было бы именно тем, что придавало бы этим определениям, в которых мы забываемся, характер реальности, давало бы вообще жизнь.

Таким образом, существовали бы, во-первых, известные, основные и первые определения – следующее за этим противопоставление сделает для тебя ясными эти выражения, над которыми я прошу тебя основательно подумать, – известные основные и первые определения нашей жизни, истинные корни ее, которые сами производят себя, сами ведут себя вперед, которым следует лишь отдаться и которым следует только позволить захватить нашу самость, чтобы освоить их и сделать их своей действительной жизнью; непрерывную цепь которых, если даже уронить ее в каком-либо месте, можно опять поднять по произволу, где протекшие моменты могут быть восполнены с любого пункта, как спереди, так и сзади.

Я сказал, что нужно им только отдаться; ибо даже эти основные определения не обладают способностью непреодолимо вовлечь в себя; ибо мы обладаем, далее, способностью опять оторвать нашу самость от этих определений, где она была погружена в забвение, возвыситься над ними и свободно, лишь исходя из себя самих, уготовить для себя более высокую сферу жизни и действительности. Мы можем, например, мыслить и утвердить себя как то, что осознает в этом основном сознании, как то, что живет в этой основной жизни. Это будет вторая степень жизни, если я назову первой степенью пребывание в основных определениях. Можно опять-таки утвердить себя как то, что мыслит в этом мышлении первоначального осознания, как то, что созерцает свою собственную жизнь в этом полагании ее; и это даст третью степень и т. д. до бесконечности.

Все различие между этой первой и высшими степенями – между как бы данной заранее и дарованной нам жизнью, которую нам достаточно лишь принять, для того чтобы сделать ее нашей действительной жизнью, и жизнью не данною, которая может быть воспроизведена лишь посредством самодеятельности, – состоит, по-видимому, исключительно в том, что с каждой из высших степеней можно было бы взирать вниз и спускаться вниз, в низшую; но с последней ничего не видно, кроме ее самой, и невозможно спуститься вниз, кроме как в царство небытия; таким образом, в отношении нисхождения мы ограничены ею и не можем выйти за ее пределы, хотя ни в коем случае не ограничены в отношении восхождения посредством рефлексии, так что по этой причине она – подлинная почва и корень всякой другой жизни. Поэтому выше я назвал ее первой степенью и основными определениями всякой жизни.

Для нас здесь достаточно рассматривать эту сферу первой степени, согласно нашему уговору, как сферу такого рода основных определений нашей жизни, но ни в коем случае не как сферу вещей в себе и для себя, от какового воззрения мы здесь отвлекаемся. Пусть они будут в себе и для себя самих даже и последними: для нас они существуют только, нас они касаются только как определения нашей жизни, посредством того, что мы их изживаем и переживаем; и для нас здесь достаточно говорить о них лишь по отношению к нам. Пребывающее в этой сфере называют также преимущественно