Ящик Пандоры. Семь историй о том, как наука может приносить нам вред - [7]

Чтобы найти очередное чудодейственное лекарство, ученые взяли другой ингредиент опиума — тебаин, названный так в честь древнего персидского города Тебес, где выращивали опийный мак. Впервые синтетическое вещество из тебаина получили два немецких химика из Франкфуртского университета в 1916 году. Они дали ему название «Оксикодон».

В начале 1950-х годов оксикодон дебютировал в Америке. Изначально он сочетался в разных комбинациях с другими препаратами, например: Percodan (с аспирином), Combunox (с ибупрофеном), нестероидные противовоспалительные средства, Percocet (с ацетаминофеном (тайленолом)). Но самым мощным и распространенным средством, в конечном счете вызывающим сильнейшее привыкание, был «Оксиконтин» (OxyContin) — чистый оксикодон, без примесей. Производитель оксиконтина, Purdue Pharma, рекламировал препарат как первое лекарство от артрита. Именно на нем в итоге компания и заработала больше всего — более 80 % общего дохода.

Позже Purdue стала выпускать оксиконтин в виде комбинированного препарата с наполнителем на основе акриловых смол, что позволило препарату высвобождаться медленнее и в определенное время, поэтому необходимость принимать его несколько раз в день отпала. Вскоре наркоманы обнаружили: если разжевать таблетку или размять ее в порошок, можно обойти механизм задержки и получить удовольствие немедленно, причем такое же, как от 160 мг оксикодона, — на порядок больше, чем от любого другого продукта на рынке. Теперь у наркозависимых появилась возможность проглотить потенциально смертельную дозу наркотика. (Если сравнивать по весу, оксикодон на самом деле действует сильнее, чем морфин.)

В 1996 году, когда новый препарат появился на рынке, на этикетке было написано: «Считается, что отложенное всасывание вещества из оксиконтина снижает предрасположенность к злоупотреблению лекарством». Представители Управления по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) очень скоро будут сожалеть об этой фразе. По сути, прогнозировать «контролируемое» действие оксиконтина было невозможно.

Поначалу врачи опасались оксикодона. Они уже обожглись на морфине в 1800-х годах, героине в 1900-х и опиуме в самом начале истории. Никому не хотелось разочаровываться снова, поэтому медики не спешили выписывать следующее чудодейственное лекарство, полученное из опиума. Но к середине 1980-х годов все изменилось.

20 апреля 1948 года медсестра по имени Сисели Сондерс начала работать в больнице святого Луки для умирающих, расположенной в восточной части Лондона. Она считала, что неизлечимо больные пациенты не должны доживать последние дни, испытывая страшную боль. Напротив, они могут умереть достойно и как можно меньше страдая. Сондерс рассуждала, что гораздо лучше предупредить боль, чем пытаться снять ее потом. И в 1967 году она основала хосписное движение, где пациентам давали большое количество обезболивающих лекарств, вызывающих привыкание. Движение, начатое Сондерс, пересекло океан, и в 1984 году конгресс США выпустил Закон о предоставлении права на обезболивание, согласно которому по закону неизлечимо больным оказывали помощь, применяя героин. В 1986 году Висконсин стал первым штатом, где начали программу по оказанию обезболивания онкологическим больным. За ним последовали и другие штаты.

Для многих пациентов, находящихся при смерти, сильное обезболивание стало настоящим подарком судьбы. Но теперь у врачей появилась легальная возможность выписывать долгосрочные рецепты на высокие дозы наркотических средств. Сначала их разрешалось давать только неизлечимо больным раком. Затем один уважаемый врач из Нью-Йорка сделал очередной неудачный шаг в направлении вольного обращения с наркотиками.

В 1986 году Рассел Портеной, нью-йоркский доктор, специалист по обезболиванию, которому на тот момент был 31 год, опубликовал работу в медицинском журнале Pain. Портеной считал, что американским врачам пора побороть страх перед анестетиками, который он назвал опиофобией. Портеной рассказал истории 38 человек, принимающих высокие дозы лекарств от боли (12 из них получали оксиконтин). Только двое из них стали своего рода «наркоманами», причем оба до этого уже сталкивались с зависимостью. Врач настаивал, что не он первый пришел к такому выводу. До этого было опубликовано три исследования, которые показали, что только 1 % пациентов, постоянно принимающих обезболивающие, «подсаживаются» на них. Портеной утверждал, что «поддерживающая терапия с применением препаратов опия (опиоидов) безопасна и становится настоящим спасением, и уж точно более гуманной альтернативой для пациентов с труднопреодолимой болью, не связанной со злокачественными опухолями, у которых при этом ранее не было зависимости от наркотиков». Рассел считал, что сочувствие, которое Сисели Сондерс проявляла к неизлечимо больным раком, нужно распространить и на других пациентов. По словам Портеноя, боль должна быть пятым показателем жизненно важных функций (кроме температуры, артериального давления, пульса и частоты дыхания). Никто не должен страдать. (Важное замечание по поводу терминологии: когда Рассел использовал термин «опиоид», он говорил о синтетических формах препаратов опиума, таких как оксикодон. Морфин и кодеин, то есть чистые вещества, напрямую полученные из опиума и не подвергающиеся модификации, называются опиатами.)