Ящик Пандоры. Семь историй о том, как наука может приносить нам вред - [68]
И тут появляется Питер Дюсберг.
В марте 1987 года Дюсберг опубликовал статью в журнале Cancer Research, где заявил, что причиной СПИДа был вовсе не ВИЧ, который вообще считался безопасным вирусом, а долгосрочный прием рекреационных препаратов, таких как героин, кокаин и амилнитрит (попперсы), которыми злоупотребляли гомосексуалы. Его теория никак не объясняла причину заболевания СПИДом младенцев или больных гемофилией, которым переливали зараженную кровь, а также геев, не употреблявших наркотики, и женщин, заразившихся от больных СПИДом половых партнеров. Если бы Питер Дюсберг был просто каким-то сумасбродом, далеким от области исследования, научное сообщество не стало бы публиковать его плохо аргументированную статью. Но это было не так: сумасбродом Дюсберг не был, он получил образование в Германии и состоял в должности штатного профессора кафедры клеточной и молекулярной биологии Калифорнийского университета в Беркли, получив ее в возрасте всего 36 лет. И его стремительный взлет был обязан именно вирусам: в 1970 году он стал первым ученым, обнаружившим конкретный вирусный ген, который вызывает рак. За это невероятное достижение в 1986 году Питер Дюсберг был избран в Национальную академию наук. В том же году он получил грант на исследования от Национального института здравоохранения, который давали только заслуженным ученым, и стал приглашенным профессором в Международном центре имени Фогарти.
В 1990-е годы, по мере того как все больше исследований подтверждали, будто причиной СПИДа служит ВИЧ, Дюсберг несколько изменил свою теорию. Теперь он утверждал, что в Африке СПИД вызывается недоеданием; у богатых африканцев это заболевание провоцируют препараты против ВИЧ; а у больных гемофилией в переливаемой им крови находятся вещества, загрязняющие ее. Самым трудным для Питера было объяснить случай, когда три сотрудника лаборатории случайно заразились высокоочищенным клоном ВИЧ. Они не были геями, не употребляли наркотики, не страдали гемофилией и не жили в Африке; нормально питались; при этом у одного из них развилась тяжелая форма СПИДа. Дюсберг считал, что поскольку заболели не оба лаборанта, то назвать ВИЧ причиной все еще нельзя. (Он был не единственным среди известных ученых, отрицающих СПИД, уверенных приверженцев теории заговора. Когда нашли явные доказательства, подтверждающие, что ВИЧ вызывает СПИД, лауреат Нобелевской премии эколог Вангари Маатаи из Кении сказала, что ВИЧ создан учеными специально для ведения биологической войны. И Кэри Муллис, получивший Нобелевскую премию по химии за открытие полимеразной цепной реакции [ПЦР], также заявил, будто не было «никаких научных доказательств», что ВИЧ вызывает СПИД.)
В конце концов ученые перестали слушать Питера Дюсберга и его необоснованные возмущения. Но он не собирался отступать. В 2000 году, через год после вступления на должность президента ЮАР после Нельсона Манделы, Табо Мбеки[57] созвал президентскую экспертную группу по СПИДу и попросил Питера возглавить ее. В то время в Южной Африке было больше людей, живущих с ВИЧ, чем в любой другой стране; каждый пятый взрослый житель был заражен. Мбеки, как и Дюсберг, верил, что научные знания о СПИДе несовершенны и что препараты против ВИЧ ядовиты, а ученых уподоблял нацистским врачам концентрационных лагерей. Питер придал мнению Мбеки интеллектуальный вес, необходимый для отказа южноафриканцам, страдающим СПИДом, в лекарствах от ВИЧ; в результате более 300 000 южноафриканцев совершенно бессмысленно умерли от этой болезни.
Дюсберг не собирался раскаиваться. «У меня были все студенты, которых я хотел обучать, и все необходимые лаборатории, — сказал он. — Я получил все гранты. Я был избран в Национальную академию [наук]. Я стал ученым года в Калифорнии. Все мои работы были опубликованы. Я не мог сделать ничего плохого… пока не начал сомневаться в утверждении, что ВИЧ [был] причиной СПИДа. Тут все изменилось». Но проблема с Питером Дюсбергом заключалась не в том, что он усомнился в ВИЧ как причине СПИДа; он продолжал отрицать массу научных доказательств, показывающих, что это так. Как и Лайнус Полинг в свое время, Дюсберг просто отказывался верить, что может ошибаться.
Питер Дюсберг не ограничился отрицанием действия ВИЧ. Он также не верил в то, что вирус папилломы человека (ВПЧ) вызывает рак шейки матки (за доказательство этой связи Харальд цур Хаузен получил Нобелевскую премию в 2008 году).
Не так давно другой нобелевский лауреат, упомянутый французский исследователь Люк Монтанье, тоже отклонился от науки. Он получил Нобелевскую премию вместе с Франсуазой Барре-Синусси за открытие ВИЧ как причины СПИДа. В 2010-м, то есть через два года после вручения премии, Монтанье — как и Лайнус Полинг, и Питер Дюсберг — сделал несколько публичных заявлений, приводящих в замешательство.
Сначала Монтанье сказал, что молекулы ДНК могут телепортироваться из одной пробирки в другую (примерно так же, как люди в телесериале Star Trek («Звездный путь»)).
Затем заявил, что гомеопатия имеет смысл. Гомеопатия основана на теперь уже опровергнутом убеждении, что, если разбавить вещество до состояния, когда в нем не остается ни одной целой молекулы, вода, в которой оно было разбавлено, запомнит, что вещество было там. «Не могу сказать, что гомеопатия во всем права, — сказал Монтанье, — но я считаю, что слабые растворы имеют смысл. Очень слабый раствор — это не отсутствие вещества. Это водные структуры, имитирующие исходные молекулы». (Поскольку количество воды на Земле ограничено, очень не хотелось бы, чтобы вода помнила, что в ней было раньше.)
Стоит ли делать ребенку прививки и если да, то зачем? Ответы на эти вопросы до сих пор неочевидны для многих родителей. Американский педиатр, специалист по инфекционным заболеваниям и один из создателей вакцины против ротавируса Пол Оффит ставит вопрос более жестко: стоит ли давать родителям право такого выбора?Результатом массовых отказов от прививок стало возвращение эпидемий почти забытых болезней: коклюша, кори, менингита. Стремясь оградить детей от побочных эффектов вакцин, взрослые поддаются массовой истерии, основанной на неподтвержденных данных и эмоциональных реакциях.В своей книге Оффит анализирует несколько антипрививочных кампаний и блестяще опровергает аргументы их активистов, доказывая, что решение не прививать ребенка может оказаться смертельно опасным.
Разговор о том, что в нашем питании что-то не так, – очень деликатная тема. Никто не хочет, чтобы его осуждали за выбор еды, именно поэтому не имеют успеха многие инициативы, связанные со здоровым питанием. Сегодня питание оказывает влияние на болезни и смертность гораздо сильнее, чем курение и алкоголь. Часто мы едим нездоровую еду в спешке и с трудом понимаем, как питаться правильно, что следует ограничить, а чего нужно потреблять больше. Стремление к идеальному питанию, поиск чудо-ингредиента, экстремальные диеты – за всем этим мы забываем о простой и хорошей еде.
Как коммунистическая и религиозная идеологии относятся к войне и советскому воинскому долгу? В чем вред религиозных предрассудков и суеверий для формирования морально-боевых качеств советских воинов? Почему воинский долг в нашей стране — это обязанность каждого советского человека защищать свой народ и его социалистические завоевания от империалистической агрессии? Почему у советских людей этот воинский долг становится их внутренней нравственной обязанностью, моральным побуждением к самоотверженной борьбе против врагов социалистической Родины? Автор убедительно отвечает на эти вопросы, использует интересный документальный материал.
Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века – массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.
Последняя египетская царица Клеопатра считается одной из самых прекрасных, порочных и загадочных женщин в мировой истории. Её противоречивый образ, документальные свидетельства о котором скудны и недостоверны, многие века будоражит умы учёных и людей творчества. Коварная обольстительница и интриганка, с лёгкостью соблазнявшая римских императоров и военачальников, безумная мегера, ради развлечения обрекавшая рабов на пытки и смерть, мудрая и справедливая правительница, заботившаяся о благе своих подданных, благородная гордячка, которая предпочла смерть позору, — кем же она была на самом деле? Специалист по истории мировой культуры Люси Хьюз-Хэллетт предпринимает глубокое историческое и культурологическое исследование вопроса, не только раскрывая подлинный облик знаменитой египетской царицы, но и наглядно демонстрируя, как её образ менялся в сознании человечества с течением времени, изменением представлений о женской красоте и появлением новых видов искусства.
Представьте, что в Англии растет виноград, а доплыть до Гренландии и даже Америки можно на нехитром драккаре викингов. Несколько веков назад это было реальностью, однако затем в Европе – и в нашей стране в том числе – стало намного холоднее. Людям пришлось учиться выживать в новую эпоху, вошедшую в историю как малый ледниковый период. И, надо сказать, люди весьма преуспели в этом – а тяжелые погодные условия оказались одновременно и злом и благом: они вынуждали изобретать новые технологии, осваивать материки, совершенствовать науку.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.