Ящик Пандоры - [30]

— Вы говорите, что убитый был радиолюбителем? — задал вопрос Владимир Ткаченко.

— Да, мы навели необходимые справки, едва обнаружили разбитый радиопередатчик и установили личность жертвы.

— Что-нибудь похищено?

— Трудно сказать… Андрей Балашев жил здесь с сестрой. Она мать-одиночка, воспитывает девочку пяти лет. Сейчас отдыхает с нею в Крыму. Мы уже дали туда телеграмму. Только сестра и может сообщить, что похищено. Но по внешним признакам ничего не тронуто. Вот только аппаратура…

Они находились в квартире Андрея Балашева, где решено было по предложению Ткаченко произвести вторичный осмотр. Недописанное и исчезнувшее заявление в Комитет государственной безопасности наводило на далеко идущие размышления, и когда Владимир доложил обо всем полковнику Картинцеву, Валерий Павлович предложил майору подключиться к расследованию загадочного убийства.

А тут еще выяснилось, что убитый был судовым радистом, да еще и любителем-коротковолновиком в придачу. Конечно, все любительские передатчики зарегистрированы, работают на определенной частоте, но…

«Береженого и бог бережет, — сказала монашенка и погасила на ночь свечку», — вспомнил Ткаченко студенческое присловье.

— Что дала вторая судебно-медицинская экспертиза? — спросил он у Василия Михайловича.

— Все тоже, — ответил Свешников. — Смерть наступила от удушья… Сильным ударом по горлу Балашеву разбили гортань. Обильное внутреннее кровотечение закупорило дыхательные пути, кровь попала даже в легкие, парень элементарно задохнулся. К нему применили смертельный удар, один из приемов джиу-джитсу. Страшная, хотя и мгновенная смерть… Она тоже наводит на размышления о необычном характере преступления. Здесь виден почерк профессионала, и опять же по вашему ведомству проходящий, дорогой майор. Мои субчики орудуют ножом или другим каким «инструментом»…

— Ладно-ладно, Василий Михайлович, — улыбнулся Ткаченко, — ты меня убедил, как до того сумел заинтриговать мое начальство. Что ж, снова поработаем вместе. С кем дружил Андрей Балашев?

— Мой капитан Полещук уже работает на спасателе «Мурманце», устанавливает связи радиста на судне. Кроме того, у Балашева была невеста, оператор морского радиоцентра Ирина Мордвиненко.

— Она знает о случившемся? — спросил Ткаченко.

— Официально мы ее не извещали, все-таки она еще не член семьи Балашева. Но про убийство, конечно же, известно соседям по дому, а живут здесь в основном моряки и работники порта. Значит, половина города знает… Дошло, наверное, и до невесты.

— Вы ее пригласите к себе, Василий Михайлович, — попросил Владимир. — Если позволите; я пока буду у вас работать по этому делу, в вашей конторе. Может случиться так, что это заурядная уголовщина… А если нет, то показывать наш интерес к этому событию, тем более, не стоит. Иначе мы прежде времени спугнем тех, кем обычно интересуется наша организация, дадим понять — разобрались в истинной подоплеке убийства.

— О чем речь, Владимир Николаевич… Наш дом — ваш дом. Располагайтесь, как у себя в управлении.

— Капитан Полещук еще на «Мурманце»? — спросил майор.

— Должен быть там… Капитан судна в отпуске, живет за городом в селе Корфовка, у тестя. Мы вызвали его на «Мурманец», Саша Полещук ждет капитана на борту.

— Тогда и я туда, — решил Ткаченко. — А вы пока невесту его найдите… Из порта позвоню. Если девушка будет уже в горотделе, к вам сразу и приеду.

— Договорились, — сказал Свешников.

XXVII

Биг Джон и Рауль сидели у себя в номере, когда дверь отворилась.

Вошел Гельмут Вальдорф. Он поздоровался и поставил на журнальный столик, заваленный советскими газетами, бутылку виски «Лонг Джон».

— Оказывается, в России на доллары можно купить все, — сказал он. — От черной икры до неподдельного шотландского виски… Мои молодые друзья, надеюсь, не откажутся принять внутрь по глотку доброго алкоголя?

— Ваши сообщники, гауптштурмфюрер, — лениво поправил его Рауль. — Соучастники, если хотите…

Гельмут Вальдорф испуганно оглянулся.

— Послушайте, — сказал он недовольным тоном, — вы забыли, что в чужом доме слышат стены…

— Успокойтесь, Капитан, — Биг Джон поднялся и прошел к холодильнику. — Мы с Раулем проверили номер: никаких «жучков». Даже в телефонном аппарате, я самолично разобрал его… Русские не следят за такими лояльными интуристами, какими являемся мы с вами. Но я согласен: называть вас прежним званием не следует. Ты понял меня, Рауль?

— Извините, герр Краузе, — Рауль медленно вытянулся во весь рост и склонил голову. — Просто мне по душе общаться с вами, старым борцом против большевизма. Я всегда питал слабость к рыцарям СС. Жалею, что родился в другое, увы, не героическое время.

— Зато выбрали героическую профессию, — польстил Раулю бывший начальник Легоньковского управления СД, старый нацист не верил напускному смирению Рауля, он считал необходимым поддерживать с явно презирающим его ирландским щенком мирные отношения.

Биг Джон, тем временем, смахнул газеты со стола на пол, поставил рядом с бутылкой виски минеральную воду «Нафтуся», начатую банку черной икры и половину буханки ржаного хлеба.

— Выпьем будто на русский манер, — сказал он. — Правда, к икре подошла бы пшеничная водка, но виски тоже неплохой компонент. Время у нас есть, можем немного отдохнуть. Наливайте, господин Краузе.