Ящик для Копа - [3]

Двадцать семь лет назад Ласнов, дезертировав из армии, вернулся в деревню и принес весть о революции. Коп в то время был комендантом вокзала в чине фенриха[1], и когда Ласнов во главе солдатского совета явился на вокзал, чтобы арестовать Копа, тот не пожелал даже ради спасения своей жизни сделать незначительное движенье губами и выплюнуть сигарету, хотя видел, что взгляды всех прикованы к уголку его рта. Коп ждал, что его расстреляют, но Ласнов только влепил ему здоровенную оплеуху и вышиб сигарету у него изо рта. А без сигареты он выглядел мальчишкой, не выучившим урока, и они оставили его в покое. Сперва он был учителем, потом занялся торговлей, но и до сих пор, встречая Ласнова, боялся, что тот опять вышибет у него изо рта сигарету. Коп поднял на Ласнова испуганные глаза, подвинул немного каминный экран и сказал:

– Если бы ты только знал, сколько человек мне это уже сообщили!

– Экран для камина! – удивленно воскликнула какая-то женщина. – А где взять теперь тепло, от которого загораживаются этим экраном?

Коп кинул на нее презрительный взгляд.

– У вас нет чувства красоты.

– Зачем оно мне, – смеясь, возразила женщина, – я и сама красива, да еще гляди, сколько у меня красивых детей. – И она быстро погладила по головам четырех стоящих вокруг нее детей. – Но тогда надо…

Она так и не кончила фразы, потому что в этот момент ее четверо ребят бросились со всех ног вслед за другими детьми в сторону вокзала, навстречу мальчишке, который вез на тележке начальника станции ящик для Копа.

Все торговцы вышли из своих ларьков, дети слезли с карусели.

– Господи, – тихо сказал Коп Ласнову, единственному, кто не двинулся с места. – Я уж начинаю жалеть, что получил этот ящик. Они меня разорвут.

– А что там внутри?

– Понятия не имею. Знаю только, какие-то штучки из жести.

– Мало ли что может быть из жести – консервные банки, игрушки, ложки.

– Маленькие шарманки с ручками.

– Да мало ли что…

Коп вместе с Ласновом помогли мальчишке снять с тележки ящик. Ящик был белый, сбитый из свежевы-струганных досок, высотой чуть поменьше стола, па котором Коп разложил свои ржавые гвозди, ножницы и прочий скарб…

Все затаили дыхание, когда Коп, вытащив старую кочергу, принялся открывать крышку ящика; послышался скрежет отдираемых гвоздей. Ласнов удивился, что успела собраться такая большая толпа; он вздрогнул, когда мальчишка вдруг сказал:

– А я знаю, что там.

Все молча уставились на него, мальчишка окинул взглядом напряженные лица стоявших вокруг людей, пот выступил у него на лбу, и он прошептал:

– Ничего там нет… Ничего.

Скажи он это на мгновение раньше, разочарованная толпа накинулась бы на него и избила бы, но Коп уже успел оторвать крышку и рылся теперь в стружках; он вынул слой стружек, затем слой скомканной бумаги и поднял над головой какие-то блестящие предметы, которые достал из ящика.

– Пинцеты! – крикнула какая-то женщина. Но это были вовсе не пинцеты.

– Нет, нет! – воскликнула та женщина, которая сама себя назвала красивой. – Нет, это…

– Что же это такое? – спросил маленький мальчик,

– Это щипцы для сахара, – раздался желчный голос хозяина карусели; злобно расхохотавшись, он всплеснул руками и, не переставая смеяться, побежал к своей карусели.

– В самом деле, – сказал Коп, – щипцы для сахара. Много-много щипцов для сахара…

Он швырнул щипцы, которые держал в руке, назад в ящик и принялся рыться в его недрах. Хотя толпившиеся люди и не видели его лица, они знали, что он не смеется: он копался в куче позвякивающих металлических предметов, как скряга на картинке в своих сокровищах.

– Это на наших похоже, – сказала женщина. – Подумать только – щипцы для сахара! Если бы был сахар, я бы его уж как-нибудь руками взяла…

– Моя бабушка, – заметил Ласнов, – всегда брала сахар руками, но ведь она была глупая, темная крестьянка.

– Я думаю, что тоже отважилась бы на это.

– Ты всегда была свинья свиньей – брать сахар руками! Нет уж!…

– Ими можно, – сказал Ласнов, – выуживать помидоры из банки.

– Если у кого есть помидоры… – ответила женщина, назвавшая себя красивой.

Ласнов внимательно посмотрел на нее. Она и в самом деле была красива – густые светлые волосы, прямой нос и темные выразительные глаза.

– А еще ими можно, – не унимался Ласнов, – срывать огурцы.

– Если у кого есть огурцы, – ответила женщина.

– А еще ими можно ущипнуть себя за задницу.

– Если у кого есть задница, – сухо отрезала женщина.

Ее лицо становилось все злее и красивее.

– А еще ими можно брать уголь.

– Если у кого есть уголь.

– А еще ими можно держать сигарету, когда куришь.

– Если у кого есть курево.

Когда говорил Ласнов, все смотрели на него, а когда он замолкал, все переводили взгляд на женщину, и чем бессмысленнее в этом разговоре становилось назначение щипцов, тем несчастней было выражение на лицах детей и взрослых. «Надо их рассмешить, во что бы то ни стало рассмешить, – думал Ласнов. – Я опасался, что в ящике окажутся зубные щетки, но щипцы для сахара еще хуже». Покраснев под торжествующим взглядом, он громко возвестил:

– А еще ими можно накладывать вареную рыбу.

– Если у кого есть вареная рыба, – не унималась женщина.