Ящер страсти из бухты грусти - [36]

Но Бетси уже все знала.

Гейб

Гейб привязал Живодера на улице, вошел в кафе и обнаружил, что свободных столиков нет. Он заметил Теофилуса Кроу, сидевшего поодаль с какой-то незнакомой женщиной. Гейб немного поразмыслил, стоит ли навязаться к ним за столик, потом решил, что лучше подойти к Тео под предлогом новостей о крысах — глядишь, и пригласят.

По дороге к столику Гейб вытащил из рюкзака ноутбук.

— Тео, ты не поверишь, что я вчера ночью обнаружил.

Тео поднял голову:

— Привет, Гейб. Вы не знакомы с Вэл Риордан? Она наш местный психиатр.

Гейб протянул женщине руку, и она пожала ее, не отрывая глаз от его заляпанных грязью сапог.

— Извините, — сказал он. — Я весь день в поле. Приятно познакомиться.

— Гейб — биолог. У него лаборатория на метеостанции.

Гейбу стало неловко. Женщина не произнесла ни слова. Она была привлекательна, как любая хорошо накрашенная женщина, но казалась немного не в себе. Словно ее чем-то оглушили.

— Извините, что помешал. Мы можем потом поговорить, Тео.

— Нет-нет, садись. Вы ведь не возражаете, правда, Вэл? А наш сеанс мы можем завершить позже. Мне кажется, у меня еще двадцать секунд в запасе.

— Все в порядке, — ответила Вэл. Похоже, туман у нее в голове рассеивался.

— Может, и вам это будет интересно, — сказал Гейб, втискиваясь на свободный стул и поворачивая ноутбук экраном к психиатру. — Вот посмотрите. — Как и многим ученым, Гейбу оставалось неведомо, что всем остальным людям научные исследования глубоко до крысиной жопки, если их нельзя выразить в долларовом эквиваленте.

— Зеленые точки? — спросила Вэл.

— Нет, это крысы.

— Смешно. А так похожи на зеленые точки.

— Это топографическая карта Хвойной Бухты. Вот это — помеченные крысы. Видите, какая дивергенция? Вот эти десять никуда не пошли вместе с остальными, помнишь?

Вэл перевела взгляд на Тео, желая объяснений.

— Гейб отслеживает крыс с микрочипами внутри, — объяснил Тео.

— Это одно из многого, чем я еще занимаюсь. Преимущественно я считаю всякую падаль на берегу.

— Пленительное занятие. — Вэл даже не пыталась скрыть презрения.

— Да, это очень здорово, — подхватил Гейб и вновь обратился к Тео: — Как бы там ни было, вот эти десять никуда не пошли.

— Да, ты уже говорил. Ты еще думал, что они сдохли.

— Они не сдохли. По крайней мере, те шесть, которых я нашел. Их не смерть остановила, а секс.

— Что?

— Я отловил живьем двадцать особей из той группы, которая ушла, но когда пошел искать тех, что остались, их даже ловить не пришлось. Там было три пары, и все занимались совокуплением.

— Так отчего тогда ушли остальные?

— Не знаю.

— А остальные, значит, это… размножались?

— За одной парой я наблюдал целый час. Они сделали это сто семнадцать раз.

— За час? И крысы так могут?

— Могут, но не делают.

— Ты же сам сказал, что они это сделали.

— Это аномалия. Но это делали все три пары. Одна из самочек умерла, но самец продолжал ее обрабатывать, когда я их нашел.

Лицо Тео окаменело от усилия понять, что, к чертям собачьим, Гейб пытается сказать и зачем он это вообще говорит.

— И что это значит?

— Понятия не имею, — ответил Гейб. — Я не знаю, почему началась массовая эвакуация первой группы, и я не знаю, почему меньшая группа осталась совокупляться.

— Ну, спасибо, что поделился с нами.

— Пища и секс, — сказал Гейб.

— Может, тебе тоже следует что-нибудь съесть, Гейб? — И Тео поманил официантку.

— Что вы хотите этим сказать — пища и секс? — спросила Вэл.

— Все их поведение нацелено на пищу и секс.

— Это Фрейд.

— На самом деле — Дарвин.

Вэл склонилась к нему, и Гейб ощутил запах ее духов. Вот теперь, казалось, ей действительно стало интересно.

— Можно ли это утверждать? Поведение — гораздо сложнее.

— Вы думаете?

— Я знаю. И чем бы ни были ваши исследования радиокрыс, они говорят о том же. — Вэл развернула к ним монитор. — У вас шесть крыс занимаются сексом, но если я все правильно понимаю, то… в общем, гораздо больше крыс просто снялись с места без всякой видимой причины. Так?

— Причина есть, я просто пока ее не знаю.

— Но это не пища и, очевидно, — не секс.

— Я еще не знаю. Может, они насмотрелись насилия по телевидению.

Тео сидел, откинувшись на спинку стула, и с удовольствием наблюдал, как два человека с тремя десятками лет образования на двоих пыхтят и толкаются, точно задиры на переменке.

— Я психиатр, а не психолог. А наша наука за последние тридцать лет больше сместилась к физиологическим причинам поведения, слыхали? — Вэл Риордан уже откровенно ухмылялась.

— Я в курсе. Проанализирую мозг особей из обеих групп на предмет нейрохимического объяснения.

— А как ты это делаешь? — спросил Тео.

— Перемалываю им мозги и смотрю химический состав.

— Это же, наверное, больно, — сказал Тео.

Вэл Риордан рассмеялась:

— Если бы я могла так ставить диагнозы моим пациентам. Хотя бы некоторым.

Вэл

Вэл Риордан не могла припомнить, когда она в последний раз получала такое удовольствие, но подозревала, что это случилось на распродаже «Нойман-Маркус» в Сан-Франциско два года назад. Вот уж точно — пища и секс. Парнишка такой наивный. Но все равно — она со времен мединститута не видела человека, столь страстно относящегося к чисто исследовательской работе, очень приятно поболтать о психиатрии не только с точки зрения финансов. Она поймала себя на мысли: интересно, как Гейб Фентон выглядит в костюме — после того, как примет душ, побреется и прокипятится, чтобы извести всех паразитов. Неплохо, решила она.