Ярость славян - [3]

Все это хорошо, но я прекрасно помню, что ни одна война, какой бы она ни была, не выигрывается диверсионными действиями, которые могут лишь облегчить путь к победе, так что прокладывать этот путь необходимо иными методами. А вот тут я откровенно слабоват. Действовать-то придется даже не в масштабе дивизии, как я вообразил себе сначала, а почти что в масштабе фронта. Будь у меня под рукой в числе офицеров танкового полка военный гений (а таких я, как бог войны, всегда нутром чую), типа молодого Рокоссовского или даже Буденного (который без образования, на одной интуиции обыгрывал кадровых генералов), я мигом бы продвинул его до нужного уровня и поручил бы ему планирования операций. Но такого человека поблизости не наблюдалось. Нет, есть у меня несколько способных молодых ребят, но до требуемого уровня никто из них не дотягивает.

Правда, когда сутки назад, когда я лично вышел в тот мир, чтобы сделать рекогносцировку в окрестностях Хортицы, то почувствовал, что где-то далеко, но все же в пределах моей досягаемости, находится нужный мне персонаж, вроде бы даже готовый к предложению, от которого нельзя отказаться. Но поди найди тот ножичек – в радиусе примерно тысячи километров. Лишь одно я мог сказать твердо – это то, что искомый полководец отнюдь не был варварским самородком. Даже в слабом, ослабленном расстоянием облике чувствовалась определенная дисциплина ума, свойственная человеку грамотному и даже образованному, а это, и к гадалке не ходи, указывало на ближайший (и единственный) в окрестностях центр классического образования, то есть Константинополь. И еще я знал о моем будущем военном гении, что он стар, находится в опале и никому не нужен, что тоже играет мне на руку. Как говорится – кто был никем, тот станет всем. Но все же для того, чтобы вплотную приступить к этому делу, мне требовалось знать имя этого человека.

Действовать надо было быстро, каган авар Баян ждать у моря погоды не собирался, и его отряды, ранее разорявшие только левобережье Днепра, зашевелились, начав собираться в кучу, что могло означать только начало большого вторжения. Тогда я собрал нашу магическую пятерку, и мы поэскадронно разбросали две легких кавалерийских дивизии (шесть тысяч всадниц) по левому берегу Днепра с приказом наносить жалящие удары по аварским тылам и обозам и тут же, не зарываясь, отступать, заманивая преследователей в ружейно-пулеметные засады. Восемь полков, шестьдесят четыре эскадрона, и во главе каждого командир – хоть и молодой, но прошедший полный курс военного училища. Настоящий осиный рой.

Сибирские егеря, на которых учились мои юные лейтенанты, как раз и предназначены действовать вот так, без тыла и флангов, в подвижной маневренной войне. К тому же при каждом эскадроне по-прежнему находилось по одной инструкторше-амазонке, для которых правила степной войны всосаны с молоком матери и намертво вбиты наставницами Академии при храме Огня. Это было первое боевое крещение моей маленькой армии, ведь до того в настоящем бою довелось побывать только амазонкам, штурмовавшим храм херра Тойфеля, да еще боевым лилиткам, сражавшимся в междоусобных войнах своих хозяев и в битве при дороге. Но все это было не то; да и как полноценная боевая машина, мои эскадроны в бою еще не испытывались. Поэтому и провожал я их на это боевое крещение со смешанным чувством надежды на лучшее и тревоги, все ли сделано правильно. Ну, разумеется, не обошлось без речи, которую я толкнул перед уходящими в бой. Иначе бы меня просто не поняли. Впрочем, она была коротка, как трехпатронная очередь из калаша.

– Воители и воительницы, – сказал я внимательно слушающим меня рядам всадниц и всадников в полной легкой экипировке на высоких сильных конях, – вы идете сражаться с самим злом, воплощенным в человеческом облике; поэтому пусть ваш глаз будет остер, голова холодна, рука тверда, а сердце открыто ко всем страдающим и униженным. Я на вас надеюсь и жду назад только живыми и с победой…

Едва я закончил говорить, как Колдун начал один за другим открывать порталы в заранее определенные места и бряцающие оружием и амуницией эскадроны скрывались в них, чтобы через некоторое время вступить в бой, приняв участие в операции «Мельница». Если им попадутся не авары, а болгары-кутугуры, то пусть будущие братушки пеняют на себя и своего хана. Нечего было почти без боя присоединяться к победителю, в надежде вместе с ним немножко пограбить славянские и византийские земли. Впрочем, если какому-то из этих наших эскадронов станет туго, то мы всегда готовы открыть портал и вытащить его оттуда. Или, наоборот, перебросить к нему подкрепление из полка тяжелой панцирной кавалерии или даже танкового батальона, который, полностью заправленный и снаряженный, находился сразу за воротами города, в готовности № 1.

Последним (но значительно южнее тех мест, где должна была развернуться «мельница») на дело с миссией особой важности ушел капитан Коломийцев с одной ротой своего еще формирующегося разведывательного батальона и двумя легкими разведывательными кавалерийскими эскадронами из выкупленных штрафных амазонок. Пехота из амазонок выходит отвратительная, а вот в седле, с луком и саблей они настоящие королевы, то есть богини. Единственное, на что они соглашаются, так это ехать на броне во время похода, не утомляя верного коня, а как только начнется заварушка, так сразу прыгнуть в седло – и понеслась… Впрочем, бронетехнику на этот раз Коломийцев на выход брал в очень ограниченном количестве, просто для представительности, потому что, судя по данным разведки, она была там избыточна, особенно если учесть, что портал мог доставить и забрать бойцов в любую точку местности.