Ярость рвет цепи - [3]

Но это беспокоило молодого волка меньше всего. Джейн выздоровеет, и это главное, остальное не важно, если хотят, пусть изгоняют из стаи. Так думал Курт.

Вскоре кладовые, источавшие привлекательные ароматы, остались за спиной. Волк распахнул тяжелую дверь и вышел к лестнице. Узкие металлические ступени уводили наверх, в мир безволосых. К небу, ярким огням и пахучему воздуху.

Невольно затаив дыхание, Курт начал подниматься по ступеням. Некоторые из них скрывали в себе секреты, напичканные взрывчаткой и стальными гвоздями, — лестница считалась первым рубежом обороны. Курт еще щенком мог с легкостью обходить все ловушки, даже с закрытыми глазами. Большинство были весьма примитивны, но, за исключением безволосых, у стаи не было природных врагов. А те становились такими беспомощными, когда у них отбирали их хитроумные электронные игрушки.

На верхней площадке лестницы находился пост стражи. Все волки, которые достигли совершеннолетнего возраста, но еще не допускались до участия в Совете, попеременно дежурили на этом самом месте. Курту также неоднократно приходилось нести это почетное бремя, и он с раздражением вспоминал часы ожидания, заполненные бездействием и далекими шорохами.

Сегодня дежурил Мамот. Он достиг совершеннолетия прошлой зимой, но был младше Курта на целых два года. Кроме того, Мамот уступал ростом на семь сантиметров, не говоря уже о массе и физической силе. Курт не сомневался, что без труда преодолеет это препятствие.

Завидев Курта, Мамот тут же расслабился, но все же спросил:

— Стой, кто идет?

— Это я, Страйкер, — ответил Курт. — Мне нужно ненадолго уйти.

Мамот смерил его подозрительным взглядом. Молодой волк, занимая пост у лестницы, получал нож, копье с титановым наконечником и девятизарядный пистолет. Последний лежал в потертой кожаной кобуре, что висела у часового на поясе. Пистолет являлся священным достоянием стаи и, согласно преданию, когда-то принадлежал самому Корригу, прародителю расы волков. Извлекать оружие из кобуры без должной причины строго возбранялось, а потому мало кто из волков мог похвастаться тем, что видел его в деле.

Мамот, во всяком случае, не мог и помыслить об этом.

— Ты выходил только вчера. Что происходит, Курт?

Волк подавил всплеск раздражения. В конце концов, этот парнишка стоял на посту, один против целого мира.

— Мне нужно еще, — ответил Курт. — Имеешь что-нибудь против?

Мамот медленно покачал головой.

— Я — нет. А вот старейшина — почти наверняка. Безволосые что-то сильно оживились в последнее время, и мне велели быть настороже. То, что ты бегаешь на поверхность чаще, чем справляешь нужду, явно выходит за пределы разумного.

Тут Курт не выдержал. Ощерившись, он злобно зарычал.

За порогом его ожидало дело, за которое любого волка без колебаний изгонят из стаи, а какой-то щенок решил умничать и читать нотации, хотя исход разговора заранее предрешен! Небось это его второе или третье дежурство, не больше.

— Вот что, Мамот, — прошипел Курт. — Если ты сейчас же не откроешь ворота, я прошибу их твоей головой. Усек?

Мамот вздрогнул и подался назад, приподнимая древко копья. От Курта не укрылось это движение, и ему невольно подумалось, как смехотворна эта защита не от него, а от вселенной безволосых, простиравшейся за этой дверью. Для них же такое оружие, что титановый наконечник, покажется просто зубочисткой.

Но часовой, похоже, прочно вошел в роль.

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать, — заявил он. — Сейчас я представляю всю стаю и могу задавать любые вопросы. Зачем тебе на поверхность?

— Это тебя не касается. Не забывай, твоя задача — не впускать безволосых. А ты, вместо того чтобы слушать звуки за дверью, стоишь тут и строишь из себя большого начальника. — Курт усмехнулся. — Или ты хочешь, чтобы родители Кэти узнали, зачем ты прячешь под подушкой резинки безволосых?

Самоуверенность мгновенно покинула Мамота. Конечно, это был удар ниже пояса. Папаша Кэти славился строгостью и консервативностью взглядов, особенно в отношении собственных дочерей. Еще он славился тем, что якобы мог одним ударом оторвать безволосому голову. В стае это принималось за аксиому.

Бормоча под нос ругательства, Мамот развернулся и стал отодвигать засовы. Пожалуй, дверь была самым прочным предметом в убежище. Ее вес составлял около центнера, а ширина — метр с небольшим. Она открывалась наружу, петли были надежно утоплены в стальном косяке. Однако, несмотря на это, никто из волков не сомневался, что при желании безволосые справятся с этой преградой играючи. Дверь предназначалась для того, чтобы как можно дольше удержать их у лестницы. Выходом номер два пользоваться запрещалось, однако все отлично знали, где он находится и каковы ведущие к нему кратчайшие маршруты.

Курт нетерпеливо придвинулся к двери и помог Мамоту справиться с последними засовами. Всего их было около дюжины — толстые титановые полосы, загнанные в боковой косяк, пол и потолок. Рядом с правым косяком тускло мерцало оконце монитора, на который поступало изображение с внешней камеры. Та была отлично замаскирована и находилась на изрядном удалении от выхода — даже щенок мог с первого взгляда отличить безволосого от нормального волка.