Ярость орла - [23]

Фраат кивнул высокому мужчине с посохом, который стоял рядом с троном. Видимо, он был кем-то вроде первого министра, как я понял.

– Твое величество, имею честь представить тебе царя Вараза и его сына, принца Пакора.

Мы опустились на колени и поклонились царю царей.

– Встаньте, встаньте, – сказал царь под вежливые аплодисменты придворных. Голос у царя был низкий и мощный, что стало для меня сюрпризом, принимая во внимание его хрупкое, высохшее тело. – Добро пожаловать в нашу столицу, царь Вараз. Мы поздравляем тебя и твоего сына, – тут он кивнул мне, – с победой над римскими захватчиками.

– Благодарю, государь, – ответил отец.

Синтарук протянул руку, и министр вложил в нее свернутый свиток. Пока он его разворачивал, в зале царило молчание.

– Этот документ и стал причиной, по которой я вызвал тебя сюда, царь Вараз. Это послание Сената Рима. Они требуют, чтобы я вернул им легионного орла, который, как они заявляют, был у них украден, и, более того, требуют, чтобы я выплатил им возмещение за разгром упомянутого легиона.

В зале раздались возмущенные реплики, которые Синтарук оборвал, подняв руку.

– Как мне представляется, – продолжал он, – римляне считают Парфянскую империю вассальным государством, которое обязано им подчиняться и оказывать всяческое уважение. С этими иллюзиями следует покончить. Я ответил, что это они должны выплатить нам компенсацию за злостное нарушение наших границ, а если в будущем они вновь к нам вторгнутся, то будут встречены огромными силами.

И снова в зале раздались аплодисменты.

– Очень мудрый ответ, отец, – сказал Фраат.

Пока Синтарук говорил, я смотрел только в пол, как и полагалось по моему рангу, а вот отец смотрел прямо на царя царей. Когда было покончено со всеми предварительными любезностями, Синтарук что-то шепнул на ухо своему министру, который провозгласил, что все должны теперь покинуть зал, за исключением меня, отца и Фраата. Как только придворные вышли, за ними захлопнулись две высокие деревянные створки дверей. Стражи по-прежнему стояли по всему залу, и у меня не было никаких сомнений, что они станут внимательно слушать то, о чем здесь будет вестись беседа, а когда сменятся с дежурства, тут же разнесут соответствующие слухи и сплетни среди своих товарищей.

Стражи принесли стулья и расставили их перед возвышением. Мы расселись, после чего появились рабы, которые внесли подносы с серебряными кубками. Я взял один, отпил немного и удивился – это оказалась просто холодная вода, а не вино. Синтарук вздохнул и снова заговорил:

– Царь Вараз, твое княжество – это щит, прикрывающий наши западные границы, и я опасаюсь, что в ближайшие месяцы в этот щит начнут бить римские копья. Рим пока не угрожает нам войной, но в Сирии расположены большие римские гарнизоны, и я уверен, что их командующий скоро получит приказ проверить состояние твоей обороны. И он его будет выполнять. Но не сомневаюсь, что Харта достаточно сильна, чтобы с честью защитить себя.

– Харта сильна, государь, – ответил отец, – но будет еще сильнее, получив подкрепления.

– Ах! – вздохнул Синтарук. – Так я и думал, что мы придем к этому. Должен сообщить тебе, что империи угрожают и с севера – аланы, и с востока – саки. Я не могу просить войск у царей, которым угрожает эта опасность, потому что, если так сделать, наши границы станут уязвимы.

– Рим – гораздо более сильная угроза, нежели племена кочевников, твое величество, – заметил отец.

– Ты прав, царь Вараз, но войско Хатры – самое сильное в империи. Нам известно о твоих проблемах, поэтому мы готовы предоставить тебе помощь.

– Войска? – спросил отец.

– Увы, нет, но мы направляем тебе десять повозок золота, чтобы поддержать твои военные приготовления.

Я бросил взгляд на отца и увидел, как у него загорелись глаза. Казна Хатры уже была полна, но такое количество золота даст нам возможность сильно укрепить войско.

– Весьма щедрое предложение, твое величество.

Синтарук хлопнул в ладоши.

– Ну, вот и отлично. Вы оба приглашены на пир нынче вечером. Наша встреча дала весьма удовлетворительные результаты.

Нас провели в приготовленные заранее роскошные помещения во дворце. Нам прислуживала целая орда рабов. Я выкупался, потом получил сеанс массажа в руках юной девушки-армянки, чьи пальчики уничтожили все остатки боли у меня в шее и плечах и вообще погрузили меня в полусонное и мечтательное состояние. Жизнь великолепна, если ты член царской семьи, следовало это признать.

Вечернее пиршество оказалось совершенно потрясающим. Парфяне считают, что употребление в пищу сырого мяса и сала вызывает дурные мысли, да и в любом случае это пища варваров. Поэтому подносы были заполнены горами фруктов, овощей, жареной рыбы, дичи и ягнятины. Потом появились деликатесы – апельсины, фисташки, шафран, сладкие и кислые соусы, кебабы и миндальные пирожные, и все это запивалось лучшими винами. Отец сидел слева от Синтарука, а Фраат справа от него. Я сидел сразу за отцом, а позади нас стояли стражи, гвардейцы царя царей. Его первый министр и какие-то еще чиновники сидели за другим столом, одним из двадцати, расставленных по всему пиршественному залу. В центре группа жонглеров развлекала гостей своими фокусами, а небольшая армия слуг сновала с подносами с кухни на кухню. Синтарук, как я заметил, ел мало и почти не пил, время от времени обмениваясь репликами с моим отцом, который улыбался и кивал в ответ.