Ярость космоса - [23]

Спенсер Шторм отключился, и через секунду лицо Кнаака оказалось посередине монитора плазменной панели. Он проговорил:

– Что ж, и я пожелаю вам удачи и отправлюсь еще раз взглянуть на то "нечто" перед рассветом.

– Успехов и вам,- сказал Дин.- Надеюсь, вы тоже проинформируете нас о любых своих открытиях относительно сегодняшней аномалии.

– Разумеется.

Наконец, видеотелефон был отключен, и Дин спросил:

– И что ты думаешь, Сэм? Что там такое, в космосе?

– Откуда же я могу знать?- пожал плечами тот.- Пошли, посмотрим.

– Пошли, посмотрим,- согласился руководитель обсерватории.

Ученые направились прочь из информационного центра, а потом и вовсе из здания.

Прошли в третий павильон, где работы велись с помощью средних размеров телескопа – 400-миллиметрового Шмидта-Кассегрена фирмы "Meade". Проходя по узкой дорожке от здания и главной башни к третьему куполу, Сэм заметил:

– По-моему, начинает светать.

Дин Кетелсен бросил взгляд на восток и, прищурившись, ответил:

– Ты прав. Ночная чернота начала отступать. Вряд ли мы успеем что-либо хорошо рассмотреть. Но все же попробуем. Уж очень интересно.

ГЛАВА XIV

"Фольксваген-Sharan" свернул с многополосной и достаточно оживленной автострады на юге Хьюстона и пошел по более спокойной и менее широкой дороге с нанесенной на нее свежей разметкой. Это шоссе вело через южную и юго-восточную окраины мегаполиса и выводило любого, кто двигался по нему из центральных районов, к огражденной зоне, где располагались корпуса Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США и его собственный аэродром.

Проехав после поворота милю или чуть больше, автомобиль остановился на пропускном пункте. Водитель обменялся с постовым несколькими фразами, и тот открыл автоматические ворота. "Sharan" проехал на закрытую территорию и вскоре затормозил на стоянке перед большим белоснежным зданием с еще более белыми и чистыми оконными рамами, многочисленными кондиционерами под окнами, массой всевозможных антенн на крыше и на стенах.

Из машины вышли два человека. Это оказались Мойрис и Джинива Беттелз. Женщина, которая и управляла "Фольксвагеном", была одета в светлый костюм, состоящий из пиджака и юбки до колен, а ее дочь оказалась в ярко-синем джинсовом костюме. Как только они подъехали к зданию, припарковались возле него, на большом и высоком крыльце с навесом, покоившимся на трех колоннах, показался человек. Высокий, стройный, коротко подстриженный мужчина в затемненных очках быстро спустился на стоянку и подошел к приехавшим. Он вежливо, но без радости и широкой улыбки поздоровался. Радоваться было нечему. Он знал, почему эти женщины приехали.

Видимо, новости о том, что с марсианской экспедицией произошло что-то нехорошее, дошли до них сразу же, как только попали в СМИ.

После приветствия, молодой мужчина произнес:

– Мне сообщили с поста о вашем прибытии. Я только что звонил вам, но у вас дома никто не отвечал. Вижу, вам уже известно обо всем.

– Извините, что мы не предупредили о том, что едем сюда, мистер Труман,- сказала Мойрис.

– Ничего страшного, миссис Беттелз. Я прекрасно вас понимаю. Вы правильно сделали, поспешив сюда, ведь вы вправе знать все о своем муже. К тому же не вы первая приехали к нам. Миссис Стокард прибыла за целый час до вас. Идите за мной, пожалуйста.

Он выглядел так, словно и сам тоже переживал из-за случившегося, переживал не меньше родных и близких астронавтов-первопроходцев, отправившихся на Марс и попавших в беду. Но, быть может, так все и было в действительности.

– Я вам очень признательна, мистер Труман,- молвила женщина, попытавшись изобразить легкую улыбку.- Спасибо за сочувствие и гостеприимство. И за то, что понимаете, что мне и моим дочерям, в частности Джиниве, необходимо знать правду о Джоне Беттелзе: как они там, что у них стряслось, живы ли они и смогут ли вернуться. Нам не будет покоя, пока мы находимся в неведении. Закрыв автомобиль на замки, используя пульт дистанционного управления, она проследовала за Кларком Труманом.

Это был руководитель НАСА, занявший данную должность всего два неполных года назад, но уже успевший зарекомендовать себя как превосходный, сообразительный, разбирающийся во многих вопросах без помощи советников и заместителей, добрый и всепонимающий начальник. Хотя он был добродушным, веселым и общительным, это ему не мешало поддерживать в своей организации строгую дисциплину. И все знали его как человека пунктуального, исполнительного, которому можно было доверять, а приглашая куда-либо на деловую или дружескую встречу, не опасаться, даже в мыслях не держать, что он может опоздать и на три минуты.

Джинива с еще более подавленным видом, чем ее мать, шла за ними, опустив взгляд, и все время молчала. Она была вся напряжена и боялась услышать от главы НАСА самые страшные новости. Ее опасения настолько завладели ею, что она не смогла даже заставить себя нормально поздороваться с ним, когда он вышел их встретить.

Она думала, что Труман не заметил этого, но он заметил. Однако мужчина прекрасно понимал то состояние, в каком пребывала девушка, а поэтому и не думал осуждать ее за неучтивость, невежливость. Бедная девочка, любящая и, разумеется, любимая дочь, чрезвычайно сильно переживала за своего отца, и в этом не было ничего противоестественного.