Ярость феникса - [26]

Серебряный Феникс склонилась над ним, коснувшись холодной рукой его лица.

- Теперь мы есть друг у друга.

Он потянулся к ней, коснулся пальцами ее волос. Она пахла ягодами и солнцем. Он отстранился.

- Я скоро отправлюсь в путешествие ненадолго, - сказал он.

Она выпрямилась.

- Куда?

- Недалеко. Нужно собрать редкую траву для Йокана.

- Почему именно ты? – она поправляла платье. – Не нравится мне этот иностранец.

Он рассмеялся.

- Он – фаворит императора. Работа с ним повышает и мой статус. Быть избранным на такое важное задание почетно.

- Сколько тебя не будет? – она отвернулась, солнце мерцало на рубинах в ее ушах, его подарке. – Какую траву ты будешь искать?

- Около недели. Не больше.

- Я буду скучать, - прошептала она в его губы, вокруг лениво гудели пчелы.

Может ли он быть дорог такой прекрасной женщине? Чжун Йе не мог в это поверить.

 Они решили, что он должен поехать один, чтобы не рисковать тем, что кто-то еще узнает о корне императора.

- Я могу тебе доверять? – спросил Йокан. – Корень может исцелить многое… может, исцелит все. Но он бесполезен в плане получения бессмертия без моего заклинания.

Чжун Йе убедил Йокана, что вернется с корнем, если удастся его найти. Он не был дураком. Он хотел бессмертие, а не хорошее здоровье. Он надеялся, что с горой они угадали. Древний храм на горе Луву назывался Бриллиантовой слезой, он был не так далеко от дворца. Он мог добраться туда за три дня на лошади.

Он был рад приятной погоде, он не хотел задерживаться в пути. Он прицепил к спине копье, острый наконечник был в ладонь длиной, сделанный из чистого золота. Он был слишком мягким для оружия, но в «Бестиарии» говорилось, что золото было единственным металлом против Ядовитого орла. Чжун Йе коснулся пояса, где был золотой кинжал.

Он давно не ездил, но быстро привык, поглаживая гриву коня, они проходили врата города. Он решил не прощаться с Серебряной Феникс утром. Она уже и без этого тревожилась, она словно предчувствовала опасность. Она так прижималась к нему всем телом прошлый раз.

Он знал, что любит ее. Но нравился ли он ей? Она дала ему шелковый платок, что он спрятал у сердца. Он выживет, чтобы снова увидеть ее и привезет корень императрицы.

 Чжун Йе взобрался на гору Бриллиантовой слезы к вечеру после трех дней путешествия. Он искал ручеек, что начинался на вершине и впадал потом в гору Чжежень по другую сторону горы. Теперь ее называли рекой Бриллиантовых слез.

Воздух стал холоднее, когда село солнце. Его конь фыркал и замедлил ход. Он остановил коня и привязал к сухой сосне. Зеленый лес становился все реже. Бриллиантовые слезы не поддерживали жизнь растений, но зато земля здесь была богата металлов и минералов.

Чжун Йе разжег костер и устроился возле него, вздрагивая, когда слышал шум. Он услышал что-то, похожее на крик младенца выше. Он убеждал себя, что это лишь его воображение. Но лошадь его нервно фыркала, вскидывая гриву. Он уснул, прижавшись спиной к кривой сосне, прижав копье к ноге. Хрип лошади разбудил его. Огонь стал углями, луна серебром светила сверху. Чжун Йе нахмурился, шея и плечи затекли. Он потянулся и погладил коня. Тот тревожно озирался.

- Нас ждет долгий путь. Нам нужно поспать.

Пронзительный вопль сотряс ночь. Лошадь резко дернулась, дергая за связанные поводья.

- Спокойно, спокойно, - прошептал Чжун Йе, но скорее себе, чем лошади. Он поворошил угли в костре, думая, сколько осталось до рассвета.

Он умудрился снова уснуть, а проснулся туманным серым утром. Конь щипал травку, что была коричневой, а не зеленой.

Чжун Йе съел сухого мяса и кусочки манго, запил водой и накормил коня яблоками.

Протоптанных троп по горе не было, хотя по равнине идти было несложно, он взбирался все выше. Говорилось, что гора проклята, что на ней обитают мстительные духи. Гора была пустынной, он знал, что на нее никто не взбирался.

Туман рассеивался, пока они поднимались. Пахло пеплом и горящим деревом, хотя костра не было видно, даже следов. Солнечный свет проникал сквозь тонкие засохшие деревья, конь поднимался по темным камням горного склона с опаской.

Они добрались равнины к сумеркам. Чжун Йе слез с коня и осмотрел развалины каменного храма, что был не больше его приемной комнаты, храм был посвящен богу Луву. Остался лишь фундамент. Он перебрался через камни, осторожно ступил на алтарь. Он был длинным и широким.

Он зажег маленький походный фонарик и поднес его к поверхности алтаря. Символы на нем больше напоминали рисунки, чем буквы, вырезанные на камне. Слова были на трех сторонах. На четвертой был вырезан бог Луву, человеческая голова на теле тигра, он стоял на задних лапах, оскалившись. Чжун Йе упал на колени и сосчитал девять хвостов, один было едва видно, он нащупал его пальцем. Так и есть. Именно это описывалось в «Книге божеств». Он вскочил на ноги, взволнованный, услышав тревожный голос коня. Ночь наступила. Чжун Йе слышал тихое журчание воды вдалеке. Эту реку он искал?

Он скормил лошади несколько морковок и привязал поводья к огромному камню. Он погладил бархатный нос лошади и оставил фыркающее животное, отправившись на звук воды. В одной руке он держал копье, в другой – маленький фонарик. Черный пейзаж сливался с темнотой ночи, и Чжун Йе споткнулся. Выругавшись, он отряхнул руки от пыли, он обрадовался, что свет фонарика не угас, когда он выронил его.