Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси - [41]

– Лучше к отцу, – оживился Святополк. – У него надежней.

Путша, уже осознавший, что Святополк не рискнет брать власть в Киеве себе, теперь меньше всего думал об этом князе и больше о своей собственной выгоде. Теперь Святополк ему мешал.

* * *

По беспокойству, вдруг возникшему вокруг, Марина поняла, что произошло что-то очень важное. Этим «что-то» могла быть только смерть заболевшего вдруг князя Владимира. Грех, конечно, христианке радоваться смерти христианина, тем более свекра, но сейчас княгиня обрадовалась. Махнула рукой служанке, чтоб сходила, разведала, что и как. Славка часто миловалась с охранником, что у наружных дверей, потому вполне могла выбраться из дома, если тот не знал о происшествии сам. Единственное, чего побаивалась Марина, – что Славка вместо разведки отправится с охранником на сеновал, как бывало уже не раз.

Та не возвращалась долго. Марина осторожно выглянула из своей ложницы, прислушалась. Тихо… Попробовала окликнуть служанку, потом гридя, просто покричать: «Эй!» Но в ответ ни звука. Это означало, что дверь открыта, можно и бежать. Только куда? Почему-то стало страшно, вокруг ночь, чужие, недоверчивые люди, муж неизвестно где, где-то в Киеве, жив ли? Да и на защиту Святополка она совсем не рассчитывала. Отец тоже хорош, вроде собрался дочь вызволять, потом передумал, немного повоевал и остановился. Может, теперь, когда князя Владимира нет в живых, решится?

Марина мысленно ахнула: грех это, о живом думать как о мертвом. Но внутри росла уверенность, что помер Владимир.

А утро все не наступало, и служанка не возвращалась. Откуда Марине знать, что юркая Славка попалась не вовремя под руку заговорщикам, тайком выносившим тело князя из терема, и поплатилась за это жизнью.

Прокричали уже третьи петухи, вот-вот рассвет, а служанки все нет. Неужто и она сбежала, почувствовав свободу? Не в силах успокоиться, Марина то садилась, то снова вставала и мерила шагами небольшую ложницу, в которой ночевала. Несмотря на теплое июньское утро, она куталась в большой плат, из-за неспокойствия было знобко. Она нервно щелкала костяшками пальцев – привычка, которую терпеть не мог Святополк. Но теперь было не до привычек и не до мужа.

С дальней улицы послышалось мычание – это выгоняли коров в стадо, перекликались люди. Отчего-то сжало сердце. Сама не зная почему, Марина вдруг осторожно, стараясь не шуметь, закрыла большущий засов на двери. Снова прислушалась, нет, тихо, только слышно, как колотится сердце.

Постепенно она немного успокоилась. Но, уже собравшись вернуться на ложе, вдруг услышала чьи-то осторожные шаги. Это не могла быть дуреха Славка, та всегда топает, как гридь, потому сердце у Марины сжалось от страха. Но она тут же мысленно осадила сама себя: если бы шли убивать, то напротив, не стереглись бы. Мысли метались, как мыши, застигнутые котом, подумалось, что убивать тоже можно по-разному, ежели ядом или тайно, то стереглись…

За те несколько мгновений, когда слышала шаги и кто-то стукнул в дверь, передумала сколько, что в другое время хватило бы на день.

– Кто? – Голос у княгини от испуга был хриплым. Путша даже засомневался, не мужик ли у нее.

– Княгиня, открой, это боярин Путша.

– Чего тебе надо ночью-то?

Как он прошел мимо стражи или ее и впрямь внизу нет?

– Князь помер…

Боярин не рискнул назвать Владимира по имени, а у Марины ухнуло сердце: не Святополк ли? Ей не очень был нужен муж, но его смерть могла означать и ее собственную погибель.

– Ка-какой князь?

– Старый. Открой, не время бояться.

Дрожащими руками Марина отодвинула засов. Путша скользнул внутрь так, словно был вдвое тоньше собственного объема. Тут же прикрыл дверь обратно. Не обращая внимания на то, что Марина не совсем одета, тихо и быстро заговорил:

– Князь Владимир помер. Пока суд да дело, надо бежать! – Видя, что та не совсем понимает, что сказано, добавил: – Тебе бежать надо!

– А… а Святополк?

– Он уже бежал, я помог. Собирайся.

– А где Славка?

– Кто?

– Служанка моя, Славка, пошла узнать, что случилось. Где она?

Путша смотрел на жену Святополка и злился, муж нерешителен, жена нашла время о служанке заботиться!

– Не ведаю я, где твоя служанка. Самой бы уцелеть!

Марина хотела сказать, что без служанки не справится, но потом сообразила другое:

– А куда бежать?

Путша еще раз оглянулся, словно опасаясь, что его услышат, и совсем тихо сообщил:

– У меня пока спрячешься, а после переправлю тебя к отцу. Князь туда доберется сам.

Только тут наконец до Марины дошло, что князь Владимир умер, в Киеве хаос, а муж уже бежал. Она словно очнулась от сонного состояния, метнулась по ложнице:

– Сейчас, я быстро!

Путша сообразил, что собирать хозяйку должна служанка, но искать дуреху времени не было, потом только попросил:

– Ты многое не бери, у меня, чай, не в узилище, моя баба все даст.

– Я только свое, чего оставить нельзя. – Марина и впрямь собирала только иконы, пару книг и кое-что из совсем личных вещей.

– Накинь что сверху, чтоб не сразу поняли, что это ты. Ни к чему лишних глаз, да и рассвело уже.

– Отвернись! – вдруг резко скомандовала княгиня. – Отвернись, говорю!

Путша подчинился, злясь на надменную польку, нашла время наряжаться! Сказано же, что боярыня все даст.