Ярмарка коррупции - [98]

– Не могу поверить, что столько людей готовы посвятить свое время этому делу, – сказал я.

– Но почему в это трудно поверить? – спросил Хертком, задетый за живое.

– Мне кажется, политика – особенная вещь, в основном люди интересуются политикой в корыстных интересах.

– Вы циник, сударь. Неужели вы не допускаете, что люди заинтересованы в том, чтобы победила платформа вигов?

– А в чем, собственно, заключается платформа вигов, могу я узнать?

– Не вижу смысла обсуждать с вами эту тему, – сказал он с раздражением.

– Я не ищу повода для ссоры. Мне просто интересно услышать, в чем заключается платформа вигов. С моей точки зрения, речь идет о защите интересов людей с новыми деньгами и о препятствовании любым инициативам, которые не ставят целью обогащение за счет остального мира. Если у вашей партии имеется более глубокая идеология, мне было бы чрезвычайно интересно о ней узнать.

– Вы хотите сказать, – спросил Хертком, – что партия тори не стремится к извлечению выгоды, где это возможно?

– Я никогда не рискнул бы этого сказать в отношении любого человека, связанного с политикой. Не могу сказать, что среди представителей тори нет коррупции. Однако мой вопрос касался философской основы вашей партии, а не отсутствия моральных принципов у политиков любых мастей, и меня действительно это интересует.

Было видно, что Херткому нечего сказать. Он не знал и особо не задумывался о том, что значит быть вигом в теоретическом, а не в практическом смысле. Наконец он пробормотал что-то о том, что партия вигов – это партия короля.

– Если ассоциация имеет такое большое значение, – сказал я, – могу предложить назвать партию вигов партией мисс Догмилл, поскольку этого было бы достаточно, чтобы любой разумный человек встал под ее знамена.

– Мистер Эванс пытается польстить мне, но, мне кажется, он сам уже ответил на свой вопрос. Я поддерживаю вигов, потому что моя семья всегда так делала с тех пор, как появились партии. Виги служат моей семье, а моя семья служит вигам. Не берусь утверждать, что это самая честная из партий, но уверена, что любая партия неидеальна. Приходится смотреть на вещи с точки зрения прагматизма. Тем не менее, если бы я могла сделать так, чтобы политика и политики исчезли, я бы не колеблясь это сделала.

– То есть вам не нравится система, которой вы служите? – спросил я.

– Конечно не нравится. Но партии похожи на больших кровожадных львов, мистер Эванс. Они стоят и истекают слюной и облизываются, и, если вы не будете их кормить время от времени, они съедят вас. Вы можете проявить принципиальность и отказаться ублажать зверей, но тогда львы останутся, а вас не будет.

Когда мы вышли из экипажа в Ковент-Гардене, я тотчас отвел Херткома в сторону.

– У нас с вами были дружеские отношения, – сказал я. – Неужели я сделал что-то такое, что переменило ваше отношение ко мне, сэр?

Он смотрел на меня, и его взгляд не был пуст, как обычно.

– Я не обязан быть всем другом.

– Я с вами согласен. Но поскольку вы были моим другом, мне хотелось бы знать, почему вы перестали им быть.

– Разве это непонятно? – сказал он. – Я давно неравнодушен к мисс Догмилл, а вы пытаетесь отвлечь ее внимание на себя.

– Не могу спорить, когда речь заходит о сердечных делах, но, мне показалось, я не скрывал вчера вечером, что увлечен мисс Догмилл. Возможно, вам это не нравилось, но вы не проявляли своей неприязни ко мне.

– Подумав хорошенько, я пришел к заключению, что мне это не нравится, и вы мне тоже не нравитесь, Эванс.

– Я бы отнесся с уважением к тому, что вы говорите, если бы верил вашим словам. Мне кажется, вы что-то скрываете, сударь. Вы знаете, что можете быть со мной откровенны.

Он закусил губу и отвернулся.

– Это из-за Догмилла, – наконец признался он. – Он велел, чтобы я прекратил с вами дружеское общение, сэр. Очень жаль, но это от меня не зависит. Мне сказали, что мы не должны быть в дружеских отношениях, а должны ссориться как можно чаще. Если вы можете оказать мне в этом помощь, то облегчите мою задачу.

– Помощь! – почти закричал я. – Вы просите помочь вам стать моим врагом? Этому не бывать, сэр. Я полагаю, вам пора понять, что если мистер Догмилл что-то от вас требует, не обязательно это выполнять.

Его глаза покраснели, краснота распространялась подобно чуме в Древнем Египте.

– Он меня ударил, – прошептал Хертком.

– Что?

– Он ударил меня по лицу. Ударил меня, как нашкодившего ребенка, и сказал, что на этом не остановится, если я не буду помнить, что мы должны выиграть место в палате общин, а эта цель едва ли достижима, если я буду поддерживать дружеские отношения с врагом.

– Вы не должны позволять обращаться с собой подобным образом, – сказал я злым шепотом.

– Разве у меня есть выбор? Я не могу ему перечить. Я не могу его ударить в ответ. Мне ничего не остается, как терпеть его издевательства, пока я не выиграю выборы. После этого я сделаю все, чтобы освободиться от него.

– Понимаю, – кивнул я. – Вы должны позволить ему добиться своей цели, но это не значит, что мы должны подчиняться его воле. Можете сказать, что наговорили мне кучу колкостей, а я вам, и правды он не узнает. В присутствии мисс Догмилл можете грубить мне сколько пожелаете, я не обижусь.