Японская йога для начинающих - [31]

Подобно всем ощущениям и реакциям, удовольствие не может быть сохранено. Оно приходит и уходит по своему собственному желанию. Тем не менее, мы стараемся задержать это ощущение, но это невозможно. И стремление сделать невозможное ведёт нас к страданию и страху. Мы снова и снова бьемся головой о стену в попытке сохранить то, что не может быть сохранено и страдаем от этого. Мы боимся, что не сумеем сохранить ощущение удовольствия, потому что приравниваем его к счастью. Является ли возникновение удовольствия счастьем? Является ли избежание боли счастьем?

Можно неоднократно получать удовольствие, постоянно используя наркотики, занимаясь сексом, принимая вкусную пищу и от других потенциально приятных занятий. Разумеется, никто не употреблял бы наркотики, если бы это не было приятно. Однако доза приёма имеет тенденцию возрастать, так как удовольствие от прежней дозы уже не будет казаться таким сильным. Являются ли люди, зависимые от наркотиков или чего-то ещё, счастливыми? Особенно когда они охвачены бесконечной и бесполезной попыткой найти, удержать и воспроизвести удовольствие. Мы, как члены общества, признаём тщетность и пустоту наркотической зависимости. Однако мы не признаём, что не являясь наркоманами, всё же имеем источник зависимости. Это зависимость – привязанность сознания к прошлому ощущению.

Я сделаю попытку определить, что такое счастье, но прошу вас подумать, равны ли удовольствие или отсутствие боли настоящему счастью. И если удовольствие и боль являются мгновенными реакциями, которые, в конечном счёте, находятся за пределами нашего контроля, тогда возможно ли открыть счастье, которое не является такой реакцией?

Реакция подразумевает причину и следствие, которые, в свою очередь, соотносятся со временем. Движение от причины к следствию – это движение из прошлого в будущее. Всё это фиксируется в искусственном, созданном сознанием, образе времени. Время, по крайней мере на некоторых уровнях, определённо придумано людьми. Жизнь – это не время. Мы перестаем пользоваться созданным нами самими инструментом, вместо того, чтобы использовать его по необходимости, принимая по ошибке этот искусственный инструмент за саму реальность. Реальность – это то, что есть прямо сейчас. То, что есть сейчас, находится вне времени.

Наши обусловленность, страхи и страдание коренятся в прошлом, во времени. В анджо даза хо ничегонеделание означает не переносить ничего из прошлого, чтобы достичь чистого, неизменённого восприятия момента вне времени. Это означает освободиться от всех прошлых психологических зависимостей и испытывать постоянное возрождение от момента к моменту.

Именно в отдельное мгновение сознание движется за пределами времени и возраста.

Мы часто жаждем вернуть молодость, даже когда понимаем, что множество ее аспектов были, мягко говоря, не очень приятными. Мы можем утверждать, что нам хотелось бы, чтобы наше тело было моложе и здоровее, но даже те, кто здоров и кому всего двадцать лет, часто мечтают о возврате в прошлое. Мы хотим вернуться в юность или на самом деле хотим вернуться в то время, когда всё было свежим и живым?

Когда сознание держится за каждую эмоцию и переживание, прошлое становится бременем, которое мы должны перенести в настоящее и будущее. Каждый раз мы хватаемся за отдельное страшное или болезненное событие, вместо того, чтобы полностью пережить их и освободиться от них. Мы создаем и поддерживаем то, что равносильно открытой ране. В конце концов, сознание накапливает так много «ран», что оно покрывается шрамами. И как настоящая ткань шрама относительно нечувствительна, наше сознание становится истощённым и притупленным ко всему, кроме самых сильных ощущений. Вот почему некоторые из нас со временем ищут всё более крайние и острые формы ощущения, стремясь хоть что-то почувствовать. Подобно другим формам зависимости, эта зависимость от ощущения будет всё больше и больше возрастать.

Например, когда мы были детьми даже простая прогулка в магазин могла принести радость и возбуждение, или необычный камень, найденный нами, часто воспринимается как чудо. Но, став взрослыми, чьё сознание накопило слишком много всего, мы недостаточно рады даже отпуску в джунглях Амазонки.

Из-за того, что в нашем сознании накоплено такое большое количество слоев прошлого, мы не можем чувствовать или воспринимать жизнь, не интерпретируя и не переводя её на язык прошлого. Старое сознание постепенно изнашивается и давит на нас своей зависимостью от прошлого опыта.

Наша тесная идентификация с хронологическим возрастом продолжает этот износ сознания. Возраст, с точки зрения количества лет, является таким же искусственным образованием, как и время. Иногда люди являются зрелыми и ответственными в 16 лет, тогда как некоторых 60-летних нельзя оставить наедине с острыми предметами. Вместо того чтобы видеть, кто мы на самом деле, или судить о способности человека и его зрелости по действиям, мы видим их и самих себя через пелену возраста. Мы видим идею или образ, но не подлинную реальность жизни.

Жизнь постоянна и текуча. Ее нельзя свести к часам на циферблате, месяцам на календаре или свечкам на именинном пироге. В некоторых культурах младенцы считаются годовалыми, когда рождаются. Поэтому сколько нам лет на самом деле? Очевидно, последовательное измерение возраста и времени имеет практическую функцию, но, забывая искусственную, нами же созданную природу всего этого, мы порождаем сознание, которое фокусируется, скорее, на образе, чем на факте, сознание находится в плену у времени. В анджо даза хо мы выходим за пределы времени.