Япония. В краю маяков и храмов - [18]

И экзотика всякая — например, музей туалетов. Каково, а? Туалеты все — конструкции типа «сортир». Зато фаянсовые, вычурные и с голубенькими узорами типа «гжель». В том же здании была еще одна очаровательная комната — музей маячных стекол. Они разной формы и все с отражателями, как зеркала. И поворачиваются вокруг оси всем корпусом или отдельными частями. Я маячных стекол раньше никогда так близко не видела, так что порадовалась. А рядом стоял и целый маяк. Ничего особенного. Я таких, ему подобных, по всему свету пачками встречала. Но стоял он красиво — на обрыве, над огромным озером, на фоне лесистых гор.

И еще в Мэйдзи-мура были развлечения.

Первое — «печати». Это вообще общеяпонский прикол: во всяких достопримечательных местах устанавливают цветной штамп, которым ты можешь себе отпечатать на бумажку вид этой самой достопримечательности. В Мэйдзи-мура таких штампов много, есть даже специальная карта печатей — в смысле на ней показано, в каких именно зданиях столики с печатями установлены. Мы с Ленкой все обошли — мне же только дай повод обзавестись свежей коллекцией какой-нибудь ерунды!

Второе развлечение — почти эксклюзивное. Точнее так — вроде оно у всех на виду, но только мы догадались приспособить ЭТО под развлечение. ЭТО в большом протестантском соборе было. Кстати — неплохая псевдоготика с витражами, хотя масштабы не европейские и даже, хи-хи, не фастовские! Вот в этом протестантском соборе в нижнем зале сбоку у алтаря — горка такая, застеленная ковром. Все туристы на горку эту любуются. И только девочка Лена догадывается, что если снять ботинки, хорошенько разогнаться, взбежать на эту горку (просто так зайти нельзя, потому что ужасно скользко), а потом с этой ковровой горки на попе съехать, то можно премило провести время. Видя такое дело, девочка Галя тоже загорается энтузиазмом и радостно повторяет подвиг Лены. Результат превосходит всякие ожидания, поэтому и Лена, и Галя, съехав разок, незамедлительно разгоняются снова и так далее… Минут через пять законопослушные японцы понимают, что раньше чего-то недопонимали в этой жизни, и повторяют смелый опыт… Короче, когда накатавшиеся до одурения Лена и Галя наконец-то надели кроссовки и отправились на дальнейшую охоту, в протестантском зале уже яблоку упасть негде было от завивающейся очереди желающих прокатиться. И хохот стоял такой, что Господь наверняка порадовался за род человеческий.

В общем осмотрели мы практически все. Вот только когда дошло до возвращения, оказалось, что до отхода нашего автобуса у нас с Ленкой в запасе всего 10 минут (а туда шли три часа с хвостом). Хорошо, что попалась добрая тетенька — водительница красного старинного автобуса. Там все автобусы водят тетеньки в формах с фуражками. Она нас довезла до места и денег не взяла. (А ей вообще не положено просто так за 10 минут подвозить, ей положено за полчаса и с экскурсией.) Сказала только, чтоб мы никому про это не рассказывали, а то будут у нее неприятности.

Глава IV Чудеса с околиц Киото

О саблезубых тиграх, межпланетных гитарных лавках, императорских виллах и священных Лисах, и в которой на сцене впервые появляются Манас и сэнсэй Сакураи

Киото, о Киото! Как ты прекрасен и как теперь близок! Полчаса электричкой, и я на месте. И как ты огромен, Киото! И храмов у тебя даже не сотни, а тысячи! Годы нужны, чтобы все их обойти. Особенно с моими аппетитами — ведь многие храмы, а в первую очередь храмовые сады хочется посещать в разное время года. И не только даже раз в сезон, а чаще. То сакура там, то ирисы зацветут. То лотосы раскроются, то клены покраснеют. Годы и годы нужны. Но они у меня есть! Я сюда надолго приехала и отступать не собираюсь!

Вокруг Киото есть холмы, на которых в августе, на праздник возвращения душ предков О-Бон зажигают костры в виде иероглифов. А Киото, чтоб вы знали, лежит как будто бы в котловане гор. Потому и огненные иероглифы видны со всех сторон. Потом эти проплешины весь год можно рассматривать. Особенно, говорят, красиво зимой, когда следы от костров засыпает снегом — огромные белые иероглифы на серых лесистых холмах.

А пока у нас начало мая. И везде начинают цвести удивительные кусты: цветы-граммофончики сначала поднимаются над опавшими прошлогодними листьями целым лесом узких бутонов, а потом раскрываются сплошным ярким белым, лиловым, красным ковром. Из этих кустов делают живые бордюры вдоль улиц[25]. А есть кусты с цветами, похожими на огромные розы[26]. Но не колючие и не пахучие. Их лепестки имеют форму сердца. Лепестки засушивают, пишут на них «Я тебя люблю» и дарят. А сегодня всю ночь шел дождь, и эти кусты осыпались. Утром под каждым кустом были огромные плотные залежи лепестков — белых, розовых, бордовых.

Еще потихоньку выпускают листья тюльпановые деревья. Эти листья похожи на кленовые, только более примитивные, с обрубленными кончиками.

Японский мелколиственный клен тоже не отстает. Тут его называют «момидзи». В ноябре момидзи становится краснее первомайских флагов. А сейчас он только выпускает малю-ю-юсенькие светло-салатные листочки, похожие на детенышей морских звезд. У момидзи есть еще маленькие бледные цветочки. Они между листиков на хвостиках свисают. И есть тут еще момидзи, которые сразу, с самого начала, кирпично-красные. И цветочки у них тоже бордовые. Но такие деревья — редкость. После из цветочков вырастают мелкие красные «носики». Что, впрочем, для клена — дело обычное.