Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир - [105]

Ввод в обиход китайской письменности имел революционное значение. Письменность открывала путь к непосредственному овладению накопленных и систематизированных духовных богатств, а это значительно превышало любые возможности личного обмена опытом. Она давала возможность зафиксировать достижения и пе-редать их последующим поколениям. Но освоение письменности оказалось нелегким делом. В 572 г. японский правитель получил послание от когурёского, но «в то время все писаря в течение трех дней оказались не в состоянии прочесть его. Только один О Тин Ни — родоначальник фамилии Фуна-но фубито — смог прочесть его и объяснить содержание повелителю». Искусный переводчик получил место в окружении правителя, а писарям «востока и запада» (т. е. провинций Ямато и Кавати). было сделано внушение. Неудачу переводчиков летопись объясняет тем, что само послание было написано на вороньих перьях, а письмена были черными, как перья, поэтому их никто не мог прочесть. О Тин Ни опустил перья в воду из-под вареного риса и сделал с них отпечатки на шелке [Nihongi, XX, 2].

Судя по «Нихонги», китайская письменность расширяла свои позиции в Японии. Сётоку-тайси и Сога Умако в 604 г. выработали так называемые «Законоположения из 17 статей», в которых на базе буддизма и конфуцианства выдвигались максимы государственной, общественной, семейной и религиозной жизни. Сётоку-тайси, как считают, составил в 612 г. «Записки об императорах» («Тэйки»), а в 620 г. — древнюю историю страны («Кудзики»), Поскольку эти памятники либо не сохранились, либо не аутентичны, самым ранним свидетельством использования китайской письменности в Ямато служит надпись на основании башни храма Гангодзи (588 г.), в которой иероглифы использованы как силлабемы для транскрибирования имени Сётоку-тайси [Пинус, 1972, с. 37].

Формирование государственного аппарата потребовало расширения делопроизводства, а последнее, в свою очередь, способствовало повышению значения письменности и грамотных людей. В 647 г. писаря привлечены на государственную службу, что свидетельствует об определенном развитии письменного делопроизводства. В 662 г. открыты школы. В 682 г. создана комиссия по подготовке истории императоров и древности. Предполагают, что собранные материалы вошли в «Кодзики», составленные в 712 г. И это, в сущности, первая достоверная дата реально существующего большого памятника письменности, созданного на японской почве.

Обратимся теперь к рассмотрению положения в отдельных отраслях науки Японии в III–VII вв.

Известно, что математические представления являются древнейшим видом абстрагированных точных знаний. Без них невозможны любые другие науки, содержащие сколько-нибудь значительную долю отношений точности: астрономия и металлургия, хронология и инженерное дело и пр. Математические знания, несомненно, существовали в глубокой древности: без них невозможно было производить подсчеты охотничьей добычи и урожая, изготовить правильно отшлифованный топор, тем более построить храм, соорудить погребальную камеру в кургане, рассчитать смену дня и ночи, сезонов и т. п. По мере усложнения производственной деятельности населения развивалась и математика, которая стала использоваться при обмере полей, вычислении объема сыпучих тел, строительных расчетах, для календарного счета [Smith, Mikami, 1914].

В глубокой древности в Японии сложилась десятичная система счета и появились названия цифр от одного до десяти, сейчас имеющие ограниченное употребление (хито, фута, ми, ё, и, му, нана, я, коко, то), далее счет мыслился как 10 X 10 и т. д., причем для чисел 100 (момо), 1000 (ти), 10 000 (ёродзу) имелись особые термины. Для более крупных величин основой служило понятие 10 000. Древнейшие меры длины и веса были весьма примитивны. До нас дошли такие названия, как «цука» — ширина ладони, «ата»— расстояние от большого до среднего пальца в их раздвинутом положении. Существовало не менее трех мер площадей и одной весовой меры, употреблялись также весы-балансир. Судя по спискам царских сокровищ в Сёсоине, к началу V в. освоены четыре арифметических действия. Число «три» считалось священным, как и «восьмерка». Последняя означала «множество». Это видно из выражения «восемь миллионов богов неба и земли». Существовало выражение «ман-ман», т. е. 10 000 Х 10 000, или сто миллионов [Tuge, 1961, с. 11–13].

В «Манъёсю» встречаются выражения 9X9 для 81 и 3X5 для 15, давно употреблявшиеся в Японии.

Где-то на рубеже VI–VII вв. эта доморощенная, островная математика испытала китайское влияние. Очень скоро, ознакомившись с китайской иероглификой, японцы переняли китайские цифры и укрепили на новой основе десятичную систему счета. В быту для расчетов пользовались особыми бирками. Были известны циркуль и угломер. Но главным, конечно, были не эти частные новшества, а проникновение сложившейся математической литературы, несшей в себе совершенно оригинальную систему математического мышления [Kobori, 1973].

Для определения направления «юг — север» при строительстве В качестве ориентира использовалась Полярная звезда или тень от солнечного шеста (гномона). При разбивке строительного комплекса городского типа на участки и районы действовало так называемое правило «дзёбо». Территория под застройку разбивалась на квадраты, которые назывались «дзё», когда их рассматривали в северо-южном направлении, и «бо», когда их считали с запада[на восток. Квадраты были стандартные — по 36 бу (= 1 га) — и делились на 36 более мелких квадратов — «цубо» [Kidder, 1972, с. 42—[43]. Китайская система мер и весов проникла на острова в 629–641 гг., но, когда провозгласили надельную систему (в 646 г.), для измерения полей специально применили китайский эталон — фут государства Чжоу.