Япония. Лики времени - [46]
специально посвятило её обсуждению ежегодный научный симпозиум.
Категория амаэ присутствует в русских выражениях «баловать любимого ребёнка», «быть снисходительным к женским слабостям» и т. д. В японской системе координат такое предупредительное благодушие положено проявлять старшему (сильному) по отношению к младшему (слабому). Его можно часто наблюдать на японских дорогах, где роли чётко распределены: водитель автомобиля олицетворяет сильную сторону, пешеход — слабую. Например, пешеход начинает переходить дорогу за несколько мгновений до окончания зеленого сигнала, который тут же меняется на красный. Тем не менее он продолжает неспешно идти на красный свет, а поворачивающие машины терпеливо ждут, хотя имеют право двигаться. Призывать каким-либо образом «слабого» пешехода к дисциплине не принято, это противоречит принципу амаэ. Что касается предупредительности между равными партнёрами, например между водителями на дороге, то такая категория тоже существует, хотя не всегда соблюдается. Но она имеет уже другое название — омоияри. В этом проявляется деление всех партнёров на «низших», «равных» и «высших», обязательное для японской этики межличностных отношений.
Гири — совокупность моральных принципов и обязательств перед другими людьми. Это очень широкая категория, конфуцианская по своей сути. В ней различаются долг признательности, долг покровительства, долг преданности, сыновний долг и пр.
«Ни один японец не может говорить о мотивах поведения, или о хорошей репутации, или о проблемах, с которыми сталкиваются люди в его стране, не обращаясь постоянно к гири» (Бенедикт, 96). Старая японская пословица оя-но он ёри гири-но он («гири важнее сыновнего долга») говорит о том, какое значение придавали моральным обязательствам в прежние времена.
Сегодня категория гири не имеет такой всеобъемлющей и несокрушимой силы, как в прежние эпохи, но продолжает оказывать влияние на мировоззрение и поступки японцев.
Как-то попав к врачу па поводу банальной простуды, автор этой книги был удивлён, не получив счёта за приём. Позднее выяснилось, что японский доктор в молодые годы, ещё не будучи практикующим врачом, стажировался за границей, и там ему пришлось обратиться за медицинской помощью. Случай был несложный, и местный врач осмотрел его и назначил лечение бесплатно, проявив к иностранцу своего рода гостеприимство. Будущего терапевта оно ни к чему не обязывало. Тем не менее, вернувшись в Японию и начав работать, он уже много лет принципиально не берёт с иностранцев денег за приём. Возвращает долг признательности (гири-но он) за когда-то оказанную ему услугу. Это одно из проявлений принципа гири.
Бывают и другие.
Вернувшись из советского плена, бывший японский солдат открывает своё маленькое дело и работает не покладая рук, чтобы прокормить семью. Проходят годы, он стареет и передаёт дело старшему сыну. А перед смертью завещает ему ежегодно отправлять небольшую, чисто символическую сумму денег в страну, где в качестве военнопленного ему довелось многое испытать, но посчастливилось выжить. Сумма маленькая, потому что большой он не может себе позволить. А чтобы деньги служили мостиком между двумя странами, он завещает их победителю конкурса японского языка, который просит проводить каждые полгода. Последние семь лет его старший сын, сам уже немолодой человек, два раза в год оставляет в Японии все свои дела и приезжает в Россию, чтобы выполнить волю отца. Стоимость его поездки в несколько раз превышает сумму стипендии. Это тоже гири, моральное обязательство, которое нельзя нарушить.
Сэкэнтэй — внимание к оценкам, взглядам и мнениям окружающих, особенно к их мнению о себе. На русский язык может переводиться по-разному, в том числе как «мнительность, рефлексия, зависимость от чужого мнения, конформизм» и т. п. Работает в обе стороны — как фактор сдерживания или, наоборот, поощрения индивидуальных действий с точки зрения общепринятых обычаев и традиций- Категория не только японская, она присутствует в любом социуме. Как мы помним, в «Горе от ума» Павел Афанасьевич Фамусов тоже сокрушался: «Ах, боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна!»
Категория сэкэнтэй была выделена и описана японскими учёными в 1960- 1970-х годах (Иноуэ, 1977). Её название образовано сложением корней тэй (внешний облик, лицо, честь) и сэкэн (мир, за друга), которое до середины XIX века употреблялось в японском языке вместо современного сякай (общество). Современный термин имеет более широкое значение. Он появился в период модернизации под влиянием европейских заимствований и вытеснил «феодальное» название, которое сохранилось во множестве крылатых выражений и пословиц. Одна из них сэкэн ва хирой ё дэ сэмай — «мир хоть и широк, да тесен». Смысл пословицы: именно потому, что тесен, человек в нём всегда на виду, и об этом следует помнить. Категория сэкэнтэй сформировалась в эпоху Токугава и отражает психологический уклад малых социальных групп (сословных, местных, профессиональных), из которых состояло японское общество того времени. И в прежние годы, и сейчас широко используется в педагогике (не делай этого, над тобой будут смеяться), в поддержании социального ритуала (свадьбу сыграем не хуже, чем у людей) и многих других аспектах жизни.
Пятнадцать сёгунов Токугава правили Японией почти 270 лет. По большей части это были обычные люди, которые могли незаметно прожить свою жизнь и уйти из неё, не оставив следа в истории своей страны. Но судьба распорядилась иначе. Эта книга рассказывает о том, как сёгуны Токугава приходили во власть и как её использовали, что думали о себе и других, как с ней расставались. И, конечно, о главных событиях их правления, ставших историей страны. Текст книги иллюстрирован множеством рисунков, гравюр, схем и содержит ряд интересных фактов, неизвестных не только в нашей стране, но и за пределами Японии.
Период Токугава (1603–1867 гг.) во многом определил стремительный экономический взлет Японии и нынешний ее триумф, своеобразие культуры и представлений ее жителей, так удивлявшее и удивляющее иностранцев.О том интереснейшем времени рассказывает ученый, проживший более двадцати лет в Японии и посвятивший более сорока лет изучению ее истории, культуры и языка; автор нескольких книг, в том числе: “Япония: лики времени” (шорт-лист премии “Просветитель”, 2010 г.)Для широкого круга читателей.
Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.
Культура русского зарубежья начала XX века – особый феномен, порожденный исключительными историческими обстоятельствами и до сих пор недостаточно изученный. В частности, одна из частей его наследия – киномысль эмиграции – плохо знакома современному читателю из-за труднодоступности многих эмигрантских периодических изданий 1920-х годов. Сборник, составленный известным историком кино Рашитом Янгировым, призван заполнить лакуну и ввести это культурное явление в контекст актуальной гуманитарной науки. В книгу вошли публикации русских кинокритиков, писателей, актеров, философов, музы кантов и художников 1918-1930 годов с размышлениями о специфике киноискусства, его социальной роли и перспективах, о мировом, советском и эмигрантском кино.
Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.
Эта книга воспроизводит курс лекций по истории зарубежной литературы, читавшийся автором на факультете «Истории мировой культуры» в Университете культуры и искусства. В нем автор старается в доступной, но без каких бы то ни было упрощений форме изложить разнообразному кругу учащихся сложные проблемы той культуры, которая по праву именуется элитарной. Приложение содержит лекцию о творчестве Стендаля и статьи, посвященные крупнейшим явлениям испаноязычной культуры. Книга адресована студентам высшей школы и широкому кругу читателей.
Наум Вайман – известный журналист, переводчик, писатель и поэт, автор многотомной эпопеи «Ханаанские хроники», а также исследователь творчества О. Мандельштама, автор нашумевшей книги о поэте «Шатры страха», смелых и оригинальных исследований его творчества, таких как «Черное солнце Мандельштама» и «Любовной лирики я никогда не знал». В новой книге творчество и судьба поэта рассматриваются в контексте сравнения основ русской и еврейской культуры и на широком философском и историческом фоне острого столкновения между ними, кардинально повлиявшего и продолжающего влиять на судьбы обоих народов. Книга составлена из статей, объединенных общей идеей и ставших главами.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.