Японцы (этнопсихологические очерки) - [30]

Господствовавшие в Японии синто и буддизм оказывались значительными препонами на пути идей Конфуция, поэтому последним вплоть до средних веков не суждено было завладеть умами японцев. Учение Конфуция, пишет Д. Кин, передавалось тогда еще как тайная традиция, как собственность знатных родов [91, с. 21]. Главы этих родов поверяли его только старшим сыновьям. Даже монахи дзэн-буддизма, которые завезли из Китая письменные памятники конфуцианского учения, не решались проповедовать это учение открыто. Лишь во второй половине XVI – начале XVII в., когда работы китайских философов были переведены на японский язык, конфуцианское учение обрело массовость.

На конфуцианство японские мыслители стали смотреть как на учение, способное влиться в подлинно японскую действительность, а не как на систему, навязанную со стороны. Идеи Конфуция стали внедрять в юриспруденцию и административное управление, они проявились как регулирующая сила во многих аспектах жизни, причем нередко в совершенно противоположном первоначальному, китайскому, истолкованию.

«Как ни парадоксально,- замечает Д. Кин,- расцвет „веселых кварталов" в крупнейших городах Японии явился следствием провозглашения конфуцианства государственной идеологией. Стремясь к созданию стабильного, незыблемого общества, конфуцианцы предписывали жесткий порядок, который определяется системой поведения, основанной на принципах вассальной верности и сыновней почтительности. Семья рассматривалась при этом как ячейка государства, и уважение к главе семьи было столь же обязательным, как и преданность сюзерену. Хозяин дома был обязан содержать свою семью, но какое-либо проявление любви к жене и детям считалось неподобающим. Жена должна была безоговорочно подчиняться воле мужа, ей запрещали показывать свою ревность, ей редко позволяли говорить; если неудовлетворенность семейной жизнью толкала ее в объятия другого мужчины, то наказанием ей служила смерть» [91, с. 110].

Конфуцианцы считали любовь неуместным элементом семейных отношений, они не скрывали своего мнения о том, что мужчина имеет право развлечься на стороне. Правительству же было выгодно создавать «увеселительные заведения». Посещение этих заведений не считалось зазорным; скорее мужчина, не желавший их посещать и предпочитавший оставаться все время в кругу семьи, считался излишне добродетельным и даже лишенным вкуса. Однако конфуцианство здесь требовало придерживаться определенного правила: мужчина мог развлекаться в той мере, в какой ему позволяли средства, но если он вдруг влюблялся в куртизанку, что угрожало семье и могло привести к катастрофе, – такое считалось недопустимым.

В японской литературе средних веков сложилось направление конфуцианского толка: все создавалось в назидательных целях. Ученые-конфуциапцы писали стихи, новеллы, однако художественная ценность этих творений, по оценке исследователей, весьма относительна. Конфуцианству лучше удавались нравоучительные функции.

Проповедник учения Конфуция в Японии Хатторп Унакити пишет: «Конфуций не является только китайским мудрецом. Он восточный мудрец, подобно тому как он становится ныне, а в будущем сделается мировым мудрецом» (цит. по [147, с. 413-414]).

Идеи Конфуция проникли во все поры японского общества. Начиная с первых десятилетий периода Току-гава они стали основой воспитания и образования для всей японской нации. Регулирующая сила этих идей в жизни проявлялась как соблюдение определенных канонов, сформулированных последователями Конфуция [41, с. 214-215]: уважай больше всего сыновнюю почтительность и братскую покорность, чтобы должным образом поднять общественные отношения; обращайся великодушно со всеми родственниками, дабы поддержать дух гармонии и смирения; поддерживай мир и согласие с соседями, чтобы предупреждать ссоры и тяжбы; признавай важность земледелия и шелководства, дабы обеспечить достаточное количество пищи и одежды; цени умеренность и экономию, чтобы не допустить расточительства, растраты своих сил; высоко ставь школу и учебу, чтобы занятия ученых шли должным образом; порицай и изгоняй посторонние учения, чтобы возвысить учение истинное; излагай и объясняй законы, чтобы предостеречь невежд и упрямцев; проявляй благопристойность и учтивость, дабы упорядочить нравы и обычаи; усердно трудись на собственном поприще, чтобы все люди стремились к своей цели; поучай сыновей и младших братьев, чтобы удержать их от дурных дел; ставь преграду ложным обвинениям, чтобы покровительствовать честным и хорошим людям; предостерегай от укрывательства беглецов, чтобы укрыватель не подпадал под подозрение; вовремя и полностью плати подати, чтобы с тебя не требовали недоимок; группируйтесь в сотни и десятки, чтобы положить конец воровству и кражам; учись подавлять гнев и злобу, чтобы придать должное значение личности.

Подобные догмы, усиленно внедряемые на протяжении веков в сознание людей, отложились в психологии нации в виде вполне определенных поведенческих стереотипов. Вряд ли можно утверждать, что в современной Японии эти догмы остались незыблемыми нормами социальной регуляции, однако значение их бесспорно.