Янтарный волк - [18]

— А мне нравиться, — неожиданно ответил друг, — Если честно, я думал, что из твоей затеи ничего не получиться. Но результат вышел вполне пристойный. Конечно, еще долго придется привыкать к твоему новому облику, но что-то в этом определенно есть.

— Паршиво? — недоверчиво скисла художница, — Или все же терпимо?

— Не знаю. Это просто по-новому. А новое не может быть хуже или лучше. Оно — новое. К тому же теперь меньше денег уйдет на шампунь, а то я уже было решил, что разорюсь на нем, пока ты у меня живешь… — добавил Ник, за что немедленно получил кулачком в плечо. Недоеденный чебурек смачно плюхнулся обратно на одноразовую тарелочку, забрызгав не только парня, но и Карину. Девушка фыркнула, отряхиваясь, словно промокшая кошка.

Солнечный луч, каким-то сверхъестественным образом сумевший пробиться сквозь пыльное окошко под потолком мигнул на ее щеке, медленно переплыл на светлые пряди, блеснув в них золотом. Сама того не замечая, художница на мгновение стала редким полотном, в котором отразились и свежесть, и легкость, и мимолетность явлений, и грусть. Ник только смущенно улыбнулся, с каким-то новым ощущением глядя на подругу.

«И все-таки она достаточно привлекательная», — мелькнуло в голове. На самом деле у него даже дух захватило от этой новой Карины, но признаваться в этом даже себе Ник отчего-то не решился.

Кузя рядом с обреченным видом вздохнул, чересчур громко и выразительно зачавкав булочкой с повидлом, и тем самым нарушая всю атмосферу.

— Кузьма, это неприлично! — шепотом напустилась на оборванца девушка, на что получила ответ:

— Шато я не пялюсь на девушку с таким идиотшким выжашением лица.

— Эй, сопляк, ты совсем что ли стыд потерял? — немедленно возвращаясь с небес на землю, удивленно произнес Никита.

— Нет, — кое-как протолкнув очередной кусок в горло, возразил с улыбкой Кузьма, — Я его временно одолжил.

После чего с совершенно безобидным выражением подсунул владельцу кафе под нос карманное зеркальце. И тот впервые в жизни не пожалел о том, что у него смуглая кожа. На бледном лице красные пятна смотрелись бы уж совсем неуместно.

Одновременный замах ладоней над темечком живо заставил мальчишку юркнуть вон из «Северного волка». Дав ему пару минут форы и заодно расплатившись, ребята двинулись вслед.

Эта ночь стала самой страшной из всех предыдущих. Девушка так и не смогла вспомнить, что именно заставило ее закричать, и почему она неожиданно оказалась на полу. В голове осталось только рычание, больше похожее на хриплый смешок. Она кое-как поднялась на дрожащие ноги, с осторожностью усаживаясь на краешек кровати. Рубашка была мокрой на спине, по вискам тек пот.

— Что? — в дверях немедленно обнаружился встрепанный Ник в одних штанах.

— Сон… — глухо простонала Карина.

— Все тот же или что-то новое появилось? — присаживаясь рядом, попытался он успокоить подругу. Однако девушка и так была уже спокойна, а вот хозяин квартиры теперь не на шутку разволновался. Парню показалось, что из комнаты Карины, на сей раз, доносился не просто плач, а какой-то животный крик.

Художница только головой покачала:

— Я не помню. Ничего не помню. Только знаю, что он намного ближе, чем я ожидала. Ник, где моя картина? Я должна на нее посмотреть.

— Ты уверенна, что это так необходимо? — старясь всей интонацией выразить свое беспокойство за девушку, поинтересовался Никита.

— Да. И я прошу тебя, не надо на меня смотреть такими дикими глазами. Со мной все в порядке. Как не странно…

— Хорошо, — отступил парень, поднимаясь с насиженного места. Через минуту он поставил громадную раму перед подругой и отдернул закрывавшую полотно ткань, — Что там?

— Посмотри сам, — с каким-то подозрительным безразличием предложила собеседница. Ник перегнулся через край картины и замер. Прямо на него смотрел желтыми глазами совершенно четкий, серый волк. И даже больше. Парню вдруг показалось (хотя, что можно вообще нормально рассмотреть в темноте?), что зверь начал приобретать объем. То есть он не просто находился внутри картины, а словно выступая барельефом над ее поверхностью. Ник хотел протянуть руку, чтобы удостовериться, что это всего лишь обман зрения или какой-то оптический эффект, но Карина первая ринулась вперед, пальцами проводя по контуру волка, — Не трогай его пока. Погоди. Мне надо ему объяснить, что ты не враг.

— Кому? — ошарашено, а потому слишком громко, произнес друг.

— Волку. Он уже почти рядом со мной во сне. Но он не хочет, чтобы кто-то, кроме меня подходил к нему. Я боюсь, что если ты сейчас тронешь полотно, это может его разозлить. Завтра утром… да, лучше утром.

— Карина, ты…

— Совершенно уверена в том, что я нормальна, — продолжила художница за Ника, — Прошу тебя, дождись завтрашнего утра.

— Ладно, — хмуро согласился парень. Сейчас он и сам сомневался в собственном душевном здоровье, но что-то подсказывало ему, что спорить с подружкой бесполезно. Тем более, если она, действительно, превратилась в параноика. Никита прислонил картину к стене, привычно накрыв ее тряпочкой, и тихо покинул комнату.

Как только дверь за другом закрылась, Карина а немедленно свернулась калачиком под одеялом, стараясь отрешиться от посторонних мыслей. Теперь она собиралась не только не гнать злого волка из ее сна, наоборот, старательно представляла его себе. Его серую, с желтизной шкурку, крупные зубы, лапы с когтями. Она планомерно шла от кончика хвоста, рисуя перед собой каждый волосок на нем, перешла на спину, мощные лапы, уши и, наконец, попыталась заглянуть зверю в глаза. Сначала волк никак не хотел смотреть на нее. Даже полностью контролируемый воображением художницы, отворачивался. И тогда ей пришлось прибегнуть к хитрости. Девушка медленно встала на колени, пачкая синее, в цвет сентябрьского неба, платье. Расстилавшийся впереди луг шелестел разноцветными, в большинстве своем белыми и желтыми цветами. Странно, но над летним лугом раскинули свои кроны абсолютно желтые и багряные деревья. Возможно, по этому, волк все еще недовольно вертел мордой, словно не собираясь мириться с таким несоответствием.