Янтарная карета - [5]

На следующий день он встал совершенно разбитым, и первое, что бросилось в глаза - была настежь раскрытая дверь каморки. Вчерашние события мигом пронеслись перед ним, и он с испугом кинулся проверять карманы плаща. К счастью, золото было на месте. Поэт успокоенно перевел дух и стал одеваться.

Спускаясь по лестнице, он столкнулся с прекрасной Эмилией и, как всегда, радостно поклонился ей. Она ответила ироничным поклоном и с улыбкой сказала:

- Долго думаете, господин Эвалд. Глядите: влюблюсь в другого! - и, громко расхохотавшись, убежала по делам.

Поэт тоже улыбнулся, но совсем по другой причине. "Смейтесь-смейтесь, госпожа Эмилия, - думал он, глядя ей вслед. - Скоро посмеемся вместе!" Мешочки с золотом приятно оттягивали карманы, и он заспешил в ювелирную мастерскую.

Ювелирный мастер был поражен объемом заказа. Ну, если б десяток колечек. Или дюжину браслетов. Пусть шкатулку, в конце концов! Но целую карету?! Конечно же, заказ очень дорогой, и он безусловно постарается его выполнить. Хотя и не обещает, что скоро... Его ученики и подмастерья не имеют достаточного опыта в таких делах, а сам он, конечно же приложит все силы, но их не так у него много. Годы, годы, молодой человек!..

Однако фантазия Ювелира уже рисовала в его воображении карету целиком, вплоть до тончайших завитушек на дверцах: он был настоящим мастером своего дела. Сразу были разосланы ученики во все концы страны для закупки янтаря, словом, не успел Эвалд возвратиться в гостиницу, а Ювелир, получивший щедрый задаток, уже работал вовсю!

Дни шли за днями, и теперь Эвалда, увы, совесть уже не мучила. Он отнес последние стихи к переписчику и, как советовала Муза, отослал их прямехонько в одно из столичных издательств, где его уже печатали не раз. Ответ был, как всегда - восторженным. Гонорар обещали через неделю, а саму книгу - лишь через три месяца, так как ее собирался проиллюстрировать Эжен Малиновский - лучший график современности, обладатель "Золотой Груши" - самого престижного из международных призов для книжных художников!

По утрам или вечерам Эвалд по привычке затачивал перья, заливал чернила в чернильницу, нарезал бумагу и, набрасывая все новые и новые строки, посмеивался про себя: "Вот тебе и умер Поэт!"

Вначале новые стихи почти не отличались от старых, и почитатель не нашел бы никакой разницы между теми и другими (были еще слишком сильны впечатления от прогулки с Музой и Пегасом), но очень скоро Эвалд почувствовал, что разница все-таки существует... Новые стихи были разумны, чуть лиричны, в меру гражданственны; они обличали, кричали и гневались, плакали и мечтали, у них были правильные рифмы и четкие размеры. Но стали они слишком четкими, слишком правильными. Куда-то подевались сравнения и метафоры, пропали ирония и гипербола, и больше никогда не появлялись эпитеты, но - самое главное - исчезла свежесть мысли и новизна поэтического ощущения Жизни... Они теперь походили на проколотую булавкой бабочку, с которой, у тому же, стерлась пыльца.

Но Эвалда это мало беспокоило. У него была новая забота: ежедневно захаживать к ювелиру. Он одновременно и собственное любопытство удовлетворял, и торопил своим присутствием мастера. Уже матово сверкали янтарные колеса, просторный кузов и витые фонари. И хоть рессоры, петли, защелки и винтики пришлось выковать и отлить из бронзы, - янтаря было везде так много, что карета казалась высеченной из одного янтарного куска.

Необычный заказ делался втайне, за что ювелиру было уплачено дополнительно несколько золотых монет. Эвалд хотел поразить Эмилию не только красотой, но и неожиданностью подарка.

И вот под Новый год, когда выпал обильный снег (что бывает совсем нередко в этом северном городе) под окном комнаты где спала Эмилия раздалось громкое конское ржание. Она чутко раскрыла свои сонные, прекрасные глаза, отодвинула рукой бархатные шторы и - ахнула! Вот так сюрприз! Эмилия окончательно проснулась и, набросив на плечи парчовый халат, выбежала к подъезду.

- Я сдержал свое обещанье, - спрыгивая с облучка, сказал Поэт. Он был в нарядном камзоле, который купил специально к этому событию. - Сдержите и вы свое!

Ах, Эмилия не знала что и сказать! Она была поражена, удивлена, да и напугана не меньше. Слово, данное Поэту в шутку, обернулось для нее серьезным испытанием. Еще бы! Ведь она - хозяйка самой лучшей гостиницы! А он? Ну, да! Он очень милый, к тому же - самый лучший Поэт! Но... У нее - реклама и счет в банке! А у него? Стихи, книги, слава и... каморка на чердаке.

Так она думала раньше. А ведь на самом-то деле... Ох и Поэт! Ну и хитрец! Свечные огарки! Комната за низкую плату! Вот спектакль-то! Играл роль бедняка, а она, дурочка, всему верила!

Со стороны это, наверно, выглядело забавно: босая Эмилия в одном халате, стоящая на снегу и удивленно хлопающая длинными ресницами! Но Эвалд и не думал смеяться. Он достал из кареты соболиную шубу и набросил на плечи любимой.

- Вам наверное холодно...

И все! Она сдалась, бросившись в объятья Поэта. Лишь прошептала: