Янки при дворе короля Артура - [102]

ПРОКЛАМАЦІЯ.

Да будетъ всѣмъ извѣстно! Такъ какъ король умеръ, не оставивъ наслѣдника, то я считаю своимъ долгомъ продолжать свою исполнительную власть, которая мнѣ была дарована до тѣхъ поръ, пока не будетъ создано новое правительство и пока оно не будетъ дѣйствовать. Британскій народъ долженъ признать своимъ долгомъ немедленно приступить къ голосованію для избранія представителей и отдать въ ихъ руки правленіе.

Я подписалъ "Патронъ" и помѣтилъ "Погребъ Мерлэна". Кларенсъ сказалъ:

— Къ чему говорить имъ, гдѣ мы находимся.

— Но въ этомъ-то заключается моя мысль. Мы начали дѣйствовать прокламаціею, а теперь ихъ очередь. Теперь пусть это наберутъ, отпечатаютъ и поскорѣе разошлютъ; распорядитесь относительно этого; затѣмъ, если вы можете найти пару коней, то отправьте кого-нибудь въ погребъ Мерлэна.

— Въ десять минутъ все будетъ готово. Что за циклонъ поднимется завтра, когда этотъ клочокъ бумаги начнетъ дѣйствовать!.. О, этотъ милый старый дворецъ! Врядъ-ли, что мы опять… Но что толковать объ этомъ.

ГЛАВА XIX. Битва на песчаной полосѣ.

Мы заперлись въ погребѣ Мерлэна — я, Кларенсъ и пятьдесятъ два британскихъ юношей, хорошо образованныхъ, умныхъ, отважныхъ и дѣятельныхъ. Затѣмъ, я разослалъ приказаніе по всѣмъ нашимъ факторіямъ и большимъ мастерскимъ остановить тотчасъ всѣ операціи и удалиться на значительное пространство, лишь только понадобится взорвать все это минами и ничего не говорить объ этомъ въ тотъ моментъ, а только скорѣе очистить мѣсто. Эти люди меня знали и имѣли ко мнѣ полное довѣріе. Они, конечно, уйдутъ оттуда по моему первому приказанію, а уже будетъ мое дѣло, когда назначить взрывъ. Ни одного изъ нихъ нельзя было подкупить, разъ они знали, что имъ угрожаетъ.

Приходилось ждать цѣлую недѣлю; но я нисколько не скучалъ, такъ какъ писалъ почти все время. Въ теченіе первыхъ трехъ дней я занятъ былъ своимъ дневникомъ и придалъ ему эту повѣствовательную форму: мнѣ потребовалось написать одну только главу, чтобы довести его до того числа, когда совершились послѣднія событія. Затѣмъ, остальную часть недѣли, я писалъ письма къ моей женѣ. У меня вошло въ привычку писать Сэнди каждый день, когда мы были въ разлукѣ; я сохранилъ эту привычку и теперь изъ любви къ ней, несмотря на то, что въ данную минуту я рѣшительно не имѣлъ никакой возможности послать эти письма; конечно, это откладывалось до болѣе удобнаго времени, а теперь мнѣ доставляло удовольствіе побесѣдовать съ Сэнди; мнѣ представлялось, точно я говорю ей: Сэнди, если бы ты и Гелло-Централь были тутъ, у меня, въ погребѣ, вмѣсто вашихъ фотографій, какъ бы это было хорошо!" Я представляю себѣ бебэ съ ея "агу" вмѣсто всякаго отвѣта, съ ея сжатыми кулачками въ ротикѣ, пугающую на колѣняхъ матери; а та смѣется, любуется своей малюткою и осторожно щекочетъ бобэ подъ подбородокъ; время отъ времени Сэнди перекидывается словечкомъ и со мною; такъ все хорошо и мнѣ пріятно сидѣть съ ними и въ погребѣ, съ перомъ въ рукахъ. Какъ было бы хорошо, если бы мы опять соединились.

Каждую ночь я посылалъ развѣдчиковъ узнавать новости. Каждое изъ ихъ донесеній все болѣе и болѣе усложнило обстоятельства. Непріятель все стягивалъ войска; по всѣмъ дорогамъ и тропинкамъ Англіи ѣхали рыцари. Все дворянство, какъ высшее, такъ и мелкое, все среднее сословіе было противъ насъ, но мы этого ожидали. Мы желали до такой степени возбудить народъ, чтобы онъ не требовалъ ничего иного, кромѣ республики.

Ахъ, какой я былъ глупецъ! Недѣлю спустя я убѣдился въ томъ неутѣшительномъ фактѣ, что народъ забавлялся новизною республики только два три дня, а тамъ все было кончено,

Да, теперь провозгласили "смерть республикѣ" вездѣ, а не какіе-нибудь нѣсколько голосовъ. Вся Англія шла противъ насъ. Да, это было гораздо болѣе, чѣмъ я предполагалъ.

Я сталъ присматриваться и къ моимъ юношамъ, къ ихъ лицамъ, ихъ походкѣ, къ ихъ манерѣ держать себя; все это имѣло свой особый языкъ — быть можетъ, и не замѣтный для посторонняго взгляда, но имѣвшій для меня большое значеніе, въ особенности въ такое время, когда приходится хранить все въ тайнѣ. Вѣдь противъ насъ идетъ вся Англія! Вся Англія! И какъ часто они повторяли это вслухъ, а еще чаще, думали объ этомъ.

Я зналъ, что скоро настанетъ время, когда насъ будутъ такъ тѣснить, что, пожалуй, у насъ не достанетъ и силъ для борьбы и вотъ къ этому-то времени мнѣ и необходимо приготовить такой отвѣтъ, который могъ бы ихъ успокоить.

Я былъ совершенно правъ. Наступило время; они заговорили. Бѣдные юноши, жаль было на нихъ смотрѣть, стали такъ блѣдны, такъ взволнованы, такъ встревожены; выборный изъ ихъ среды депутатъ сначала не рѣшался говорить; казалось, онъ не могъ собрать ни мысли, ни подобрать подходящихъ словъ; наконецъ, онъ нѣсколько оправился и сталъ говорить на самомъ чистомъ англійскомъ языкѣ, какому его учили въ моей школѣ:

— Мы старались забыть, что мы англичане; мы хотѣли побѣдить разсудкомъ наши чувства, поставить долгъ выше привязанности; нашъ умъ одобряетъ это, но наши сердца возстаютъ противъ этого! Если бы противъ насъ шло только одно высшее дворянство, или одно мелкое дворянство, или только двадцать пять тысячъ рыцарей, оставшихся въ живыхъ отъ тридцати тысячъ, сражавшихся въ послѣдней войнѣ, то мы были бы тогда иного мнѣнія и насъ ничто не могло бы поколебать; каждый изъ насъ, пятидесяти двухъ юношей, стоящихъ передъ тобою, сказалъ бы: "Они сами выбрали себѣ такую долю и это ихъ дѣло"! Но теперь обстоятельства измѣнились! Вся Англія идетъ противъ насъ! О, сэръ! Сообрази все это, поразмысли? Этотъ народъ — нашъ народъ; мы кость отъ костей его, плоть отъ плоти его; мы любимъ его и не требуй отъ насъ погибели нашего народа!