Янка Дягилева. Придет вода - [63]

Потом многие говорили, что люди недодавали ей человеческого тепла, внимания. Но Янка в первую очередь воспринимала то огромное, что существует и происходит вокруг, а то, что говорят и делают люди, — уже как следствие. И автор этой статьи, который в одной руке держит искусанную ручку «Zebra», а в другой — поддельный армянский коньяк «Ахтамар», чтобы легче было этой ручкой водить, являет собой, к сожалению, не худший пример того, что может происходить со вчерашним андеграундом в размеренных буднях современности.

Настоящая рок-певица — субстанция менее гибкая. Наверное, поэтому их в этой стране почти и не было.

С. Гурьев.

«Московский Бит», Москва, 3/97 г.

БОЛЬ НЕПРИКАЯННОЙ ПЕСНИ

9 мая этого года исполнилось пять лет со дня гибели Яны Дягилевой, известной как просто Янка (1966–1991), ярчайшей представительницы племени российских рок-бардов. Определения типа «автор-исполнитель» или «поэтесса и певица» здесь явно неуместны, как неуместны они были бы, скажем, при употреблении по отношению к легендарной Ирине Андреевне Федосовой — народной сказительнице, перед талантом которой преклонялись ведущие мастера поэтического Серебряного века.

Данное сравнение далеко не случайно. Ни один из музыкальных стилей не сближает человека с фольклорно-мифологической стихией так явственно, как рок. Когда музыканты, исповедующие поп-эстрадный или же еще того пуще — академический жанр, начинают заигрывать с народностью, при всем внешнем профессионализме результатом их творчества становится откровенное позерство и фиглярство — сразу же вспоминается солженицынский «Матренин двор», героиня которого, услышав по радио) зычный шаляпинский рокот, вынесла свой приговор: «Чудно поют, не по-нашему… Ладу не нашего. И голосом балует».

Шаманизм, импровизация, экстаз, стопроцентный, ничем не скованный выплеск эмоций — все это со времен Ренессанса чопорная европейская классическая традиция отрицала и предавала анафеме, и если в литературе освободиться от догматизма удалось еще романтикам гётевского поколения, то в музыке катализатором раскрепощения стали блюз, джаз и рок. Лишь в ранний, ученический период это были сугубо негритянские стили, позаимствованные белыми для спекуляции на международном шоу-рынке. Подхватившие новые музыкальные течения разные страны быстро приспособили интернациональную форму к своему оригинальному содержанию, отражавшему древние традиции национальной культуры. Так было в Англии, Франции, Германии, Японии — повсюду, и Россия не стала здесь исключением.

В конце 80-х источником наиболее смелых рок-н-ролльных идей стала Сибирь, а одной из авторитетнейших альтернативных команд — омская ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. Собственно говоря, это была скорее не популярная группа, а творческая лаборатория, вокруг которой постоянно концентрировалось невероятное количество талантливых людей. Дмитрий Селиванов, Олег Судаков, Роман Неумоев — вот имена только самых известных выпускников этой «школы». Основным генератором всех идей был Юродивый Всея Руси, лидер ГО Егор Летов, совмещавший свое собственное многогранное творчество с продюсированием молодых талантов. Именно он оказал на Янку, долгое время просто сочинявшую стихи, влияние, в результате которого в 1987 году на небосклоне взошла новая «звезда», приобретшая широкую популярность на обширном пространстве от Уральского хребта до Магадана. Европейская часть страны отнеслась к явлению благосклонно и даже с интересом, однако отсутствие радио- и телеэфиров сделало свое дело — до сих пор не очень богатое в количественном отношении, но потрясающее своей эмоциональной насыщенностью, искренностью и выстраданностью песенное наследие остается достоянием узкого круга знатоков и коллекционеров аудиозаписей.

Мир песен Янки Дягилевой на фоне вымученно-ёрнических или же, напротив, мрачно-пафосных заклинаний других героев сибирской контркультуры удивительно светел. Он является антитезой даже для образной системы главного ее учителя — Летова. У Егора все точки над «i» расставлены, все вопросы о смысле жизни изначально запрограммированы на отрицательный ответ: «Земля смердит до самых звезд, никому не бывать молодым!» Единственный честный выход в жизни «под нейтральным небом» — суицидальный «самоотвод».

Лирическая героиня Янки тоже ощущает трагизм бытия, но одновременно имеет мужество взглянуть миру в глаза и понять причину трагедии. Она в том, что все мы рано или поздно, как птенцы из гнезда, выпадаем из детства и вынуждены играть в совсем другие, не совместимые с чистыми и наивными думами игры: «Ты молчи, что мы гуляли по трамвайным рельсам — это первый признак преступленья и шизофрении. А с портрета будет улыбаться нам Железный Феликс. Это будет очень долго, это будет справедливым наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам. Справедливым наказаньем за прогулки по трамвайным рельсам. Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам!»

Сколько щемящей тоски по чему-то настоящему, раз и навсегда утраченному в этих причитаниях! Растерянные столичные критики судорожно пытались отыскать какой-то аналог в западной рок-классике: Джоан Баэз, Патти Смит, Дженис Джоплин… нет, все не то, даже самое приблизительно верное определение по меньшей мере абсурдно — все равно что «Цветаева — это женский вариант Хлебникова». Сходство ограничивается двумя-тремя незначительными черточками, в остальном же мы слышим голос совсем другого времени, когда уже не осталось ни капли от прежних романтических упований на то, что звон маленьких, рассеянных по свету надрывных колокольчиков может преобразить заблудшее человечество. Слово давно потеряло свою цену, быть услышанным не проблема, но попробуй перекричи более бойких, самоуверенных, сладкоголосых.