Янка Дягилева. Придет вода - [38]

А.: Мне она там показалась очень замученной. Такой сидит милый, добрый человечек, весь замученный, затраханный как только можно…

Н.: Пообщайся с Летовым, пообщайся. Посмотрим, что с тобой будет. Это мрак, я тебе серьезно говорю. Ну что ж… Что о Янке? Веселая была она очень. Вот ей на язычок лучше не попади. Суеверная была. Хихикала все время.

А.: Суеверная — в смысле черные кошки, все такое?

Н.: Нет. Весело-суеверная. Например: «Ой, что-то боюсь!» Потом она в последнее время стала догадываться, кто я.

А.: То есть ты хочешь сказать, что она принимала тебя не за тебя?

Н.: Она стала догадываться, КТО Я. По-моему. Напрасно.

А.: Ты этого не хотел?

Н.: Да нельзя людям догадываться. Это не позерство, это так. Я — Дьявол. Я здесь не случайно, в этом мире.

А.: Все мы не случайно.

Н.: А вообще «дьявол» — это мерзкое слово.

А.: Ну, в конце концов Сатана был ангелом.

Н.: А меня — сюда, чтоб я здесь… А Янка — «нету рая, нету ада» — дождичком вернется, ветерком прошумит. Она удачно гармонировала со сферой. И с планетой. Так что все нормально — она растворилась. А тело, что тело? Кусок мяса. Плоть. Она стала ей не нужна. Песня, может быть, появится, «Русалочка» — памяти Яны Дягилевой. Будет она пугать там рыбачков. Она будет, она ведьма та еще была. Ох, она будет, она оттягиваться сейчас знаешь, как будет! И смех у нее… у нее смех такой: «Х-ха-а-а-а!!!» Такой какой-то — я даже не могу изобразить этот смех. Ну вот и все, наверное, мне больше нечего, Леш, сказать.

Интервью: Алексей Марков.

(Печатается по черновой расшифровке с сокращениями).

«Штирлиц» № 2, Москва.

ПРОЩАЙ, ЯНКА!

Трагедия произошла 9 мая 1991 года. Яна Дягилева, более известная просто как Янка, покончила с собой. Вслед за Сашей Башлачевым Яна сама поставила последнюю точку в жизни. Тело девушки со множеством ран было поднято со дна водоема. В воскресенье состоялись похороны в узком кругу родных и музыкантов. Яне Дягилевой было неполных 25 лет. Одна из главных фигур отечественного андеграунда, Янка впервые заявила о себе в дочерней группе ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ под названием ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ в районе 1987 года. В дальнейшем Егор Летов и Дягилева тесно сотрудничали, она принимала участие в записях группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. Самой Янкой было записано 4 альбома:

— Не Положено (1987),

— Деклассированным Элементам (1988),

— Домой! (1989),

— Ангедония (1989),

все они вышли под маркой фирмы «Гроб Рекордз». Последним крупным выступлением Яны стало участие в Барнаульском рок-фестивале 1990 года, уже тогда Янин вид навевал какие-то нездоровые мысли. Очевидцы фестиваля помнят, как, заканчивая выступление и, видимо, недовольная им, она чисто по-мужицки треснула гитарой об пол.

На протяжении последнего полугода от омской околооборонной рок-тусовки постоянно приходили сведения, что все участники группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА — Егор Летов и в том числе Янка — переживают глубокую депрессию, отказываются концертировать и записываться. И вот 9 мая Янка ушла из дома и не вернулась. Омск-Питер-Россия в трауре. Кем была для нас Янка, мы осознаем только чуть позже, когда пройдет шок и, осмыслив случившееся, получим шок куда более мощный, чем шок растерянности и безысходности. Шок осознания утраты.

После смерти Яны остались тетради с записями, так что еще предстоит узнать, что терзало и мучило ее последние месяцы жизни.

С. Синицын.

«Пророк», Москва, 1991 г.

И ВДАЛЬ НЕСЕТСЯ ПЕСЕНКА

Здесь мне представляется человек, который, наконец, приходит, и все к нему бросаются, спрашивают: «Ну, что?! Ну, как?!» А он отвечает: «Да что тут, собственно, можно сказать? И вообще я, пожалуй, спать пошел».

А. В.

Наивные созвездия за медицинской ширмою накроют покрывалом мой безвременный уход

Янка

Пухлый любитель арт-рока и наш постоянный подписчик, некто Юра Артамонов, где-то в апреле, когда работа над этим номером шла к завершению, позвонил мне и спросил:

— Ну как, приготовили для журнала очередного; покойничка?

Юра, наверное, помнит, как я расстроился: получалось, что нас обвиняют в паразитировании на смерти. Действительно, первый номер фактически открывался Селивановым, второй — Цоем. С одной стороны, вроде как нельзя же было ничего про них не написать (тем более что было, что). С другой — выходило, что все некрологи и рассуждения о судьбе ушедших подозрительно красиво и органично вписывались в ткань журнала, чуть ли не цементировали его концепцию. Вот язвительный читатель и имитировал неподдельное волнение: дескать, как там поживает ваш хлеб, ребята?

Семнадцатого мая стало официально известно, что Янки больше нет. Девятнадцатого мы ее хоронили. Восемнадцатого была годовщина смерти Яна Кертиса, но про это никто уже не вспомнил. Может, и я вспомнил зря.

Рок-журналист и уход, условно скажем, «рок-личности» — тем более, уход по своей воле — тандем изначально нравственно ложный и изначально архетипичный. «Уж сколько раз твердили миру». Например, никакой не самиздат, а вполне официальная типографская газета «Автотранспортник» весьма так жестко вещала минувшей осенью:

«В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ РОК — ЭТО РЕЛИГИЯ СМЕРТИ, ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРИНЦИПА «ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС», ПОЭТОМУ САМЫЕ ЛУЧШИЕ И ИСТИННЫЕ РОКЕРЫ УЖЕ МЕРТВЫ».