Ян Гус. Его жизнь и реформаторская деятельность - [20]
– Поставь себя в мое положение, – ответил ему Гус. – Что бы ты сделал, если бы был убежден в том, что ты никогда не разделял известного заблуждения, а тебя заставляли бы отречься от него?
– Да, это тяжело, – ответил Степан, глубоко тронутый.
– Теперь, – сказал Гус, – прости меня, если во время суда я употребил по отношению к тебе какое-либо резкое слово.
Это было слишком. Степан не выдержал; он зарыдал и, простившись с Гусом как лучший друг, поспешил уйти; Гус простил не только Степана, он от всей души простил даже ничтожного Михаила de Causis, который постоянно вертелся перед дверьми его тюрьмы и говорил сторожам:
– Ну, теперь с Божией милостью мы скоро сожжем этого еретика. Я уж на него истратил пропасть денег!
Бывали, однако, минуты, когда у Гуса вырывались жалобы. Он оплакивал свое дело, скорбел о друзьях, жалел о своей милой Вифлеемской часовне, которой не надеялся более увидеть. Несколько горьких жалоб вырвалось у него против императора Сигизмунда и некоторых ученых богословов. Они были виновнее какого-нибудь доносчика Михаила. Гус знал, что “кому много дано, с того много и спросится”. Об императоре Гус сказал: “У него даже нет благоразумия Пилата”. Что касается ученых докторов, то Гуса возмущало, что эти люди из всей своей учености не извлекли даже простого чувства справедливости, свойственного самому невежественному простолюдину.
Но чем ближе была смерть, тем тверже и спокойнее становилось нравственное состояние Гуса. Почти накануне казни он давал советы и наставления друзьям.
Шестого июля 1415 года Констанцский собор имел свое XII заседание, происходившее в соборной церкви. Председательствовал Броньи, присутствовал император Сигизмунд. Огромная толпа народа была в соборе. По окончании литургии ввели Гуса и поставили на возвышение посреди храма. Гус упал на колени и молился. Епископ Любекский произнес краткую проповедь на ту тему, что Римский император должен искоренять всякую ересь. Прочли несколько пунктов из книг Виклефа и Гуса; затем стали читать протокол о процессе Гуса. При первом же искажении его слов Гус стал просить, чтобы ему позволили сказать несколько слов в оправдание.
– Молчи, ты нас оглушаешь! – закричал флорентийский кардинал и велел сторожам принудить Гуса молчать.
В одном месте протокола было сказано: “Гус учит, что божество имеет не три, а четыре лица, и что четвертое лицо – это он сам”. Гус с негодованием прервал чтеца: ему опять велели молчать. Однако Гус еще раза два сделал возражение и в последний раз торжественно заявил, что приехал сюда добровольно, пользуясь императорской охраной и с целью доказать свою невиновность и высказать публично свои убеждения. Некоторые историки утверждают, что, когда Гус говорил об императорской охране, Сигизмунд сильно покраснел. Это сомнительно: новейшие исследования этого вопроса показали, что император был неспособен даже краснеть...
Наконец началось чтение ужасного приговора. Гуса провозгласили упорным еретиком.
– Никогда я не упорствовал в заблуждениях, – заметил Гус и, упав на колени, стал громко молиться “за неправедных судей и ложных свидетелей”.
Услышав это, некоторые прелаты засмеялись, другие кричали, чтобы Гус перестал. Когда Гус замолчал, наконец было прочитано, что он как упорный еретик приговорен к лишению священнического сана и к сожжению на костре. Все его книги должны быть сожжены, его память – проклята, а душа ввергнута в ад.
За чтением приговора тотчас последовало исполнение: Гуса взвели на подмостки и сначала надели ему полное священническое облачение, чтобы потом снять. Еще раз от него требовали отречения. Гус прослезился и, обращаясь к народу, сказал:
– Смотрите! Эти епископы увещевают меня отречься; но я боюсь сделать это, чтобы не стать лжецом перед Богом и перед своею совестью и чтобы не опозорить себя в глазах тех, кому я проповедовал, и перед другими верными проповедниками!
Тогда приступили к позорному обряду лишения сана. Гуса осыпали поруганиями, он отвечал на эту брань спокойно и с достоинством. Ему дали, например, в руки чашу, затем отняли, со словами: “О проклятый Иуда, оставивший совет мира и совещавшийся с иудеями, отдай нам чашу искупления”. Гус ответил: “Не от вас получил я благодать и не вы ее у меня отнимете”. Затем сорвали с Гуса облачение, испортили ему тонзуру и на голову надели бумажный колпак, вышиною в локоть, с рисунком, изображавшим чертей, тащивших его душу в ад. При этом говорили: “Поручаем твою душу дьяволу”. “А я, – сказал Гус, – поручаю свою душу Христу. Христос, – прибавил он, – носил еще более тяжелый терновый венец; я, бедный грешник, покорно снесу этот позорный, но более легкий венец”, – он указал при этом на колпак.
Лишив Гуса священнического сана, прелаты сделали свое дело и передали Гуса светской власти, то есть императору, причем лицемерно умыли руки, сказав: “Если император пожелает, он может не казнить Гуса, а заточить”. Но Сигизмунд тотчас передал Гуса пфальцграфу Людвигу, сказав: “Поступи с ним, как с еретиком”.
Людвиг, в свою очередь, призвал констанцского фохта Хагена и сказал уже вполне откровенно:
Роман "Осажденный Севастополь", написанный известным ученым и прогрессивным общественным деятелем М. М. Филипповым был издан в Петербурге в 1889 г. и вошел в историю русской литературы как первое крупное художественное произведение о героической обороне Севастополя в 1853–1855 гг. Он получил высокую оценку Л. Н. Толстого. Главным героем романа является руксский народ — солдаты и матросы, в которых жестокая крепостническая эпоха не смогла растоптать благородство души, любовь к Родине, готовность к подвигу. Ярко нарисованы образы выдающихся военачальников Нахимова, Корнилова и их соратников.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.