Ямбы и блямбы - [8]

животом его понимал,

как картинки из серии Цейса,

хорошо хоть душа жива,

хорошо, что в этом процессе

не участвует голова.

Наши медики прозевали

независимое нутро,

где таится душа живая,

как под нами идёт метро.

Накорми же меня, партизаночка,

к удивлению парижан.

Все мужчины – как башня Пизанская.

Ты прозрачна – как пармезан.

2009

Вторая жизнь

От рассвета до рассвета

себя, тебя любя,

как видеокассету

засовывал в тебя.

Часть моего, бесспорно,

достанется толпе,

но главное – сквозь поры –

останется в тебе.

Останется истеблиш.

Красу не изменя,

ты вдруг немного станешь

похожей на меня.

Я из твоей одёжки

гляжу как в дырки джинс.

Живу, пока живёшь ты,

моя вторая жизнь.

2009

Ф-ки

Ухаживали. Фаловали.

Тебе, едва глаза протру,

фиалки – неба филиалы –

я рвал и ставил поутру.

Они из чашки хорошели.

Стыдясь, на цыпочках, врастяг

к тебе протягивали шеи,

как будто школьницы в гостях.

Одна, отпавшая от сверстниц,

в воде стоящая по грудь,

свою отдать хотела свежесть

кому-нибудь, кому-нибудь…

Упёршись в чашку подбородком,

как девочка из «Де Маго»,

ждёт жестом эротично-кротким –

но – никого, но никого.

2008

К образу

Ты понимаешь, с кем связалась?

С самим, быть может, Князем зла.

Гитара коброй развязалась,

по телу кольцами ползла.

Когда играешь ты на шару

в концерте, сердцу вопреки,

прошу тебя – стряхни гитару

с остановившейся руки.

Но каждым вечером я в шоке:

так гипнотически стоит,

как кобра, раздувая щёки,

в тебя нацеленный пюпитр.

2008

Я – Аввакум Поэма

Чюдно! Давеча был блядин сын,

а теперево – батюшко.

Аввакум. Житие

Пролог

Автопортрет или привидение?

Старик, исчадие моих дум?

Кто глядит из воды бадейной?

Вы, Аввакум?

Когда бы меня спросили,

отвечу не наобум:

Кто национальная идея России? –

Аввакум!

Я – Аввакум,

патриарх обездоленных,

бездомных, без денег, без грёз,

без Долиной.

Я обогнул,

патриот раздолбанный,

край, который Бог не курировал.

Я – вакуум.

Я протеже хулиганских фортун…

Я – Аввакум.

Я сентиментальность затабуировал,

обезболивание эвакуировал.

Я – патриарх

сегодня уволенных.

Я – архитектор

толпы в бейсболках.

Тех, кто собаки, и тех, кто волки.

Я – вакуум,

втягивающий их боли,

Я Аввакум.

Я Аввакум,

волокум за волосы,

я певун,

лишившийся голоса.

Я – Аввакум.

Мимо летят поезда пунктирные,

взоры осенние – с паутинками.

Здесь я родился, я жил рисково.

Я за единство путём раскола.

Вся заваруха – виной чиновники –

в кризисе духа,

а не в экономике.

Вакуум духа губит гостело.

Нет ни Обуховой, ни Гастелло.

С фирмами – худо,

с фильмами – туго.

Вакуум духа.

Аплодисменты как оплеуха.

Вакуум духа.

Вакуум мира военных советов.

Вакуум мыла в мужских туалетах,

вакуум духа в сфере одежды,

вакуум Веры, Любви и Надежды!

Вакуум Бога. Где ты, БГ?

Бородку сосулькой зажал в кулаке.

Скажет мой друг: «Окунёмся, Андрюха,

в вакуум духа».

Квакаем глухо,

лажаем правительство.

Замораживается строительство.

Нету самой высокой башни.

Где наши башли?

Женщины лакомо жаждут парковки –

рыбки в вакуумной упаковке.

Кризис – как женщина.

После посмотришь,

кто опоздал – тот не успел.

Так почему же «Дженерал Моторс»

в годы кризиса преуспел?

Может, сбивши очки с главбуха,

общий Кризис, как динамит,

сострадающей силой духа

человечество объединит.

Сколько говна съели наши гумна!

Почему олигарха хвалит чум?

Свищет вакуум аввакумный.

Я – Аввакум.

Карьеркегор автострад. Натюрморт –

seven up.

Авен горд.

Авангард.

Саван на рыло накину с ходу.

Вакуум Духа – света канун.

Я – Савонарола

своему народу.

Я – Аввакум.

Группа крови

Бейсболка клёво

легла на бровь.

Мы – группа крови.

Бьют – в кровь.

Как много, Боже,

подобных групп!

Узнаете больше –

вы труп.

После первой крови –

как штрафники.

Нет правды кроме –

мы кровники.

Совковой лопатой

козырь бейсболочный.

«Держись! Не падай!» –

«Бейте, сволочи!»

Лицо с синяками

и всё, что прилипло,

прикрыто очками

от мотоцикла.

Отцы от поэзии

дрыхли и дохли.

Мы им бесполезные

дылды и рохли.

Люблю я, бесспорно,

духовный вакуум.

Но в кухне бесполой

мы много не вякаем.

Те, кто помоложе,

плюют на ругань,

мол, мы отморозки,

мы гитлерюгенд.

Прошли изменения,

в растительном – дух.

Мы – люди третьего измерения.

Родители жили в двух.

Процветание или кризис?

Фашист или антифашист?

Цветаева или Гилельс?

Я – антифетишист.

Над разными кровлями

синь как вымытая.

Мы одной группы крови –

мы, ты и я!

Пусть эти мысли безбожные

во мне перекипят.

Но кризис нельзя бейсболками

перекопать.

Безмолвие взбудоражено.

Темнело возле реки.

Над толпой оранжево,

как пятна кураги,

стояли кулаки.

Небесной разборке

был нужен ГУЛАГ.

В перчатке бейсболки

таится кулак.

Уволенная

Меня неправедно уволили.

Ты, Господи, меня уволь,

уволь меня от канифольного

смычка в мозгу – такая боль!

Уволь меня от своеволия,

от незаполненного дня.

Придёт возмездие?

Тем более,

уволь меня.

Нет человека с кличкой «Кризис».

И некому устроить мордобой!

Верха за место перегрызлись.

Нас тыщи, брошенных Тобой.

Зачем купила я бахилы?

Сплю трое суток. Спать опять?

Дай пожевать! Мне хватит силы

одной Россию перебрать.

Пойду на дело. Омертвело

я с наглым увальнем стою –

продам уволенное тело,

но душу я не продаю!

Она, душа, не продаётся.

Она ещё не прощена.

Не видно звёзд со дна колодца.

С ведром утоплена вина.

Сколько достали этих вёдер!

Вина меняет имена –

здесь нужен Достоевский Фёдор.

Ты только не уволь меня.

Сон

Мне снилась пьеса второразрядная.