Ямани: Взгляд из-за кулис - [106]

Далее следует назвать Абдула Азиза бин Халифа ат-Тани, министра Катара.

Он представляет свою страну в ОПЕК с 1973 г. Абдул ат-Тани — сын правящего шейха. Он тоже ведет себя как звезда. На совещание Абдул ат-Тани прибыл на собственном «Боинге‑707», с большой свитой, включающей личного парикмахера и команду тележурналистов.

Наконец, профессор Суброто.

Именно так, только по фамилии, обычно именуют индонезийского министра. Журналисты, желающие побеседовать с доктором Суброто, никогда не встречают отказа.

Но все эти люди — фигуры второго ряда.

Главная роль принадлежит Ямани.

На шумных, многолюдных пресс-конференциях саудовский министр держится естественно и непринужденно, как Лоуренс Оливье, играющий Гамлета.

Цена на нефть при немедленной сдаче достигла 39 долларов за баррель.

Все хотят знать, поднимется ли она еще выше.

Журналисты ищут материал для первых полос своих изданий. И получают его от Ямани, возвышающегося на подиуме в безупречно сшитом темном костюме.

Наполовину скрытый лесом микрофонов, он возвещает миру, что в ближайшие два года на мировом рынке должен возникнуть избыток нефти. Он предвидит острое внутреннее противоборство между членами ОПЕК, которое продолжится до конца 1981 г. и поставит цены на нефть под серьезную угрозу.

Ямани предвидит обвальное падение цен.

Такого не ожидал никто.

— Вы полагаете, цены постепенно пойдут вниз? — спрашивает кто-то из репортеров.

— Нет, — отвечает Ямани, — падение будет катастрофическим!

Катастрофическим? Трудно в это поверить, когда цены каждый день лезут вверх. И некоторые журналисты пытаются найти среди гостей Каракаса хотя бы одного, кто подтвердил бы прогноз Ямани.

— Ямани пошутил, — говорит нигерийский министр нефти.

Еще более резок иранский министр:

— Ямани не в своем уме. Он не пьет вина, мы это знаем, но, может быть, он стал употреблять наркотики?

* * *

Саудовская Аравия, Дахран, три недели спустя.

Ямани, облаченный в белые одежды, вновь пытается образумить коллег. На этот раз он произносит речь в Университете нефти и полезных ископаемых.

Страны залива все решительнее требуют увеличения цен на нефть. Но Ямани обращается к слушателям, заполнившим университетскую аудиторию, с грозным предостережением:

— Цены на нефть в скором будущем упадут, а саудовский уровень добычи резко снизится.

Саудовская Аравия добывает около 10 миллионов баррелей в сутки.

Ямани предсказывает скорое сокращение добычи до 4 миллионов баррелей в сутки и ниже.

По аудитории прокатывается гул. Собравшиеся с трудом удерживаются от смеха. Всем кажется, что Ямани несет чепуху.

Но Ямани тверд:

— Достаточно обратиться к простейшим расчетам. Основной закон экономики гласит, что при повышении цен потребление снижается. Этот закон установлен самим небом. Его нельзя изменить. Посудите сами, — продолжает он, — цены на «саудовскую легкую» поднялись от 11,70 доллара к 18, потом к 24, потом к 28 долларам за баррель. Что мы получим в результате? Более низкий уровень потребления. В 1979 г. доля ОПЕК на мировом рынке превысила 31 миллион баррелей в сутки. Мы добывали на 3 миллиона баррелей больше, чем годом раньше. Что это означает? То, что огромное количество нефти уходит не на потребление, а на создание запасов. Итак, вы копите и копите нефть… но подумайте, — спрашивает Ямани у аудитории, — как долго это может продолжаться? Рано или поздно эта нефть вернется на рынок и станет дополнительным источником предложения. Как следствие уровень добычи ОПЕК обязательно начнет снижаться — от 31 миллиона баррелей в сутки до 27, потом до 23, потом до 20 миллионов. Странам-экспортерам придется вступить в междоусобную борьбу, отстаивая свои позиции на рынке, а это еще больше снизит цены.

Но в Дахране Ямани поверили не больше, чем в Каракасе.

И напрасно.

Поскольку цены при немедленной сдаче поднялись с 35 до 39 долларов за баррель, потом перешли отметку 40 долларов, большинство экспортеров нефти, как и раньше, пребывало в приятном заблуждении.

Они думали, что праздник на их улице будет длиться вечно.

* * *

Когда в 1974 г. Генри Киссинджер отозвал домой Джима Эйкинса, американского посла в Саудовской Аравии, вместо него был направлен Уильям Портер. В государственном департаменте шутили, что Эйкинс был настроен слишком уж проарабски, и Никсон послал в Джидду Портера, чтобы уравновесить положение.

Джимми Картер, став президентом, заменил Портера Джоном Вестом, который, как и он сам, в прошлом был губернатором южного штата.

Приземистый, коренастый Вест, южанин старой закалки, познакомился с Ямани в мае 1977 г. в Вашингтоне, во время визита короля Фахда в Соединенные Штаты. Поскольку Вест тогда еще не получил официального назначения, знакомство ограничилось взаимным представлением и рукопожатием.

Месяцем позже, прибыв в Джидду и вникая в повседневную посольскую рутину, Вест решил, что настало время позвонить Ямани.

Саудовский министр нефти предложил новому американскому послу встретиться в спокойной, неофициальной обстановке и пригласил его в свой летний дом в Таифе.

Они посидели десять-пятнадцать минут в плетеных креслах возле открытого бассейна, дружески беседуя и попивая фруктовый сок. После этого, полагая, что он уже отдал необходимую дань уважения, Вест поднялся и сказал Ямани, что хотел лишь его поприветствовать и не намерен отнимать у него время.