Якорь в сердце - [88]
Перов старался ни о чем не думать, но нервы были напряжены. Казалось, катер не слушается руля, — прошла целая вечность с тех пор, как фигура Крутилина исчезла во тьме. Что он может там сделать один против пятерых?! Может, он уже лежит в крови… Старшему лейтенанту все почему-то представлялось в черном свете.
А Берзлапа эти мгновения думал не о товарище, а о себе. Неужели и в следующий раз ему не удастся заставить себя прыгнуть? Ноги его были словно прикованы к палубе, а руки приварены к планширу. Где взять силу, чтобы оторвать их? Многого он не знал до тех пор, пока не попал на флот. Он научился стоять у штурвала, влезать на мачту, ориентироваться по звездам, стрелять. Но прыгать в бездну его никто не учил.
Герберт не считал себя героем, но знал, что он не трус. Он не страшился открытого боя, не отступал перед опасностью. Он и теперь был согласен схватиться один против двух, если б только они находились рядом, на этой скользкой палубе. Но броситься с завязанными глазами в темный водоворот… Нет, этого он не мог.
…Наконец-то! Скользя по воде, рука прожектора схватила моторку и больше не отпускала ее. Хоть свет этот был неверен и смутен, старший лейтенант Перов ясно разглядел шесть фигур — ничего не произошло. Вновь обретая хладнокровие, он подумал о третьем товарище. Что делается с Берзлапой? Он оглядел его и понял, что парню нужна поддержка. Исчезли последние сомнения. Перов снова превратился в офицера, всегда подающего пример подчиненным.
Взглядом опытного спортсмена он спокойно оценил ситуацию. Волна подняла катер и несла прямо к лодке. Сейчас! Перов положил руку на плечо Берзлапы и прыгнул сам… А через мгновенье уже летел над водой и Берзлапа…
— Полный назад! — приказал командир катера.
Механик перекинул рычаг реверса, моторы застонали, винты вздыбили воду.
Закубенко лег на параллельный курс, отдал штурвал Дзигутарову и взял в руки прожектор. Главное, не выпустить объект из полосы света. «Объект»… Командир усмехнулся. Если он снова способен думать в уставных терминах, значит, опасность миновала.
В самом деле, на лодке все шло как при обычной проверке. Вот старшему лейтенанту подали какую-то бумагу — очевидно, судовую роль. Перов внимательно изучал ее, вертел и так и эдак.
— Молодец! — издали похвалил друга Олег Закубенко и пояснил механику: — Проверяет подлинность печати. От сырости порой расплывается, сам черт не разберет.
Дальнейшее тоже не внушало опасений. Рыбаки по очереди подходили к старшему лейтенанту, показывали паспорта. Первый, второй, третий… Еще двое. Надо подумать о том, как доставить ребят обратно на катер.
Командир отвернулся, ища глазами боцмана, чтобы отдать распоряжение приготовить концы, как вдруг его охватила странная тревога. Закубенко быстро повернул голову и не поверил своим глазам — очертания моторной лодки и людей медленно исчезали, сливались с темнотой.
Прошло несколько мгновений, прежде чем командир сообразил, что беда случилась не в моторной лодке, а на катере. Погас большой прожектор.
Рядом хлопнул выстрел. Закубенко быстро обернулся и увидел Варшавского. В его поднятой руке еще дымилась ракетница.
— Чтобы не волновались, — спокойно сказал Варшавский.
Ракета достигла высшей точки. Над морем разлился ослепительно белый свет. Такой яркий, что сверкнули звездочки на погонах старшего лейтенанта Перова и металлические зубы во рту улыбавшегося Крутилина. Они помахали руками — все в полном порядке.
Бенгальский огонь коснулся моря, и снова упал черный занавес, неумолимо отделив катер от моторной лодки. Ориентироваться можно было только по слабому миганию карманных фонарей.
Вдруг они запрыгали, как испуганные светлячки, заметались вверх, вниз. Сквозь завывание ветра долетел еле слышный крик, повторился громче — и вот он у самого борта катера.
— Ракету, Варшавский! Скорей, черт возьми! — прокричал командир. Но старшего лейтенанта Варшавского на мостике уже не было. Сорвав с переборки спасательный круг, он бросился вниз, перепрыгнул через планшир и исчез за бортом.
— Куда вас несет в такую погоду? — спросил Крутилин, качаясь в лодке. — Сегодня ведь не последний день месяца, когда хоть умри, а выполни план!
— Завтра в артели свадьба, — высунув голову из моторной будки, прокричал стоявший у румпеля рыбак. Это был крупный мужчина средних лет, вероятно капитан лодки. Крутилин вспомнил, что уже встречался с ним в море. — А в таких случаях без угрей не обойтись. Парочка лососей тоже не помешала бы, как ты думаешь?
Что-то в его тоне Крутилину не понравилось. Если намечается свадьба, вопрос исчерпан, чего же тут еще разговаривать. Он не мог еще себе объяснить, в чем тут дело, но не прекратил разговора. Пусть выскажется. Только глухонемой никогда ничего не выбалтывает…
— И только за этим вы собрались в гости к Нептуну?
— Ишь напугал! — капитан пожал плечами. — Видали волну и посолидней.
В самом деле, у моторной лодки была большая осадка. Она легко выходила на волну, а высокие борта хорошо защищали от брызг. К тому же здесь, неподалеку от берега, было спокойней, чем в открытом море. Только теперь Крутилин сообразил, что от холодного душа на палубе он вымок, как вытащенный из воды щенок. Он повел плечами от холода и пододвинулся к моторной будке, откуда шел поток теплого воздуха.
В сборнике представлено творчество трех латышских прозаиков. В. Кайяк — мастер психологически тонкого рассказа и автор увлекательных детективных романов. Сколь бы сложна ни была интрига у Кайяка — автора детективного романа «Чудо Бригиты», в ней обязательно проявит себя Кайяк — психолог. Интересная фабула — не единственное и не главное достоинство романа, оно — в постановке сложных психологических проблем. Творчество Г. Цирулиса хорошо известно русскому читателю. Новый роман «Милый, не спеши!» написан от имени журналиста, который становится участником расследования преступления.
Повесть "Товарищ маузер" переносит читателя в бурный, полный героических событий 1905 год.В огне русской революции выросли и закалились профессиональные революционеры-подпольщики, боевики, отважные борцы за дело рабочего класса. Их борьба была освещена романтикой подвига во имя счастья трудящихся.Книга содержит иллюстрации.
События, описываемые в приключенческой повести «Тобаго» меняет курс», относятся к периоду присоединения Латвии к Советскому Союзу. В центре повествования — команда торгового латвийского судна «Тобаго», находящегося во время этих событий в океанском плавании.«Три дня в Криспорте» — приключения советских моряков в зарубежном порту.«24–25» не возвращается» — повесть о поиске преступника.Авторизованный перевод с латышского Юрия Каппе.
В сборнике представлены произведения трех латышских прозаиков.Повесть М. Стейги «Последняя индульгенция», занимательная и остросюжетная, касается важных нравственных и социологических проблем.Роман Г. Цирулиса - иронический детектив, герои которого шесть молодых офицеров, только что окончившие Высшую школу милиции.Действие романа А. Колбергса происходит в то время, когда «застой» уже признается фактом, но еще никто не может сказать, когда он будет ликвидирован.Содержание:Миермилис Стейга. Последняя индульгенцияГунар Цирулис.
Эта повесть — о Риге времен оккупации, борьбы с фашистскими захватчиками. В центре пристального внимания авторов — люди. Кто есть кто? Война разделила довоенную Ригу на два лагеря.Книга содержит иллюстрации.
Иронический детектив Г. Цирулиса, герои которого шесть молодых офицеров, только что окончившие Высшую школу милиции.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.