Яконур - [36]

Со вдовинскими аргументами можно было согласиться. По крайней мере, можно уступить этим аргументам.

Он пришел бы к ребятам с чистыми намерениями. Но…

Все это и так ему всегда мешало.

Для его модели требовались некоторые результаты по работам, которые там велись… Герасим не мог никого поторопить; не мог и дублировать эксперименты; не мог использовать и то, что было, видимо, уже сделано, да почему-либо не опубликовано.

Любая неосторожность здесь вела к необратимым последствиям…

То, о чем говорил Вдовин, давало лишние поводы к возникновению недоразумений, обид, ревности!

Герасим принялся объяснять…

Вдовин выслушал. Затем переложил руку ему на колено.

— Давай помоги ребятам! И мне подсобишь. Сейчас разные могут пойти разговоры. Элэл, мол, в больнице, отдел его хиреет… От этих сплетен вред нам всем. А тут мы сразу покажем, что институт наш, наоборот, сплачивается, идет концентрация сил, консолидация и все такое прочее. По-моему, идеальный случай, — всем хорошо: институту, отделу Элэл, тебе… Согласен?

* * *

Они встретились на улице, — Лена вышла Якову Фомичу навстречу; обнялись.

Стояли, приникнув друг к другу.

Редкие прохожие огибали их на узком тротуаре.

Яков Фомич нежно, благодарно обхватил ладонью затылок жены.

* * *

Итак, в сумерках корабль подходит к вражескому берегу…

Но — измена! Чужой на борту.

Опять это… Ольга сделала себе замечание. Решила же: посмотрим.

Никитич аккуратно подвалил к пустынному берегу. Спустили лодку. Миша вызвался грести.

Лодка отдалялась от борта, Ольга смотрела, как с палубы машет им вслед Виктор; почувствовала, что напряжена.

Десант!

Когда причалили, Тоня отказалась идти, ей сделалось плохо: запахи… Даже не вышла из лодки.

Отправились вдвоем.

Пруд-аэратор, откуда сток уже прямо в Яконур, был покрыт серой пеной, от нее поднимался дурманящий запах; пена жила, она часто и глубоко дышала, это было огромное, полное сил чудовище, непонятное, враждебное, зловонное, опасное; нелепо казалось подумать, что оно не само тут появилось, а сработано людьми; и такая ты маленькая рядом с ним, растянувшимся далеко, такая маленькая на его берегу! Пену приводили в движение мешалки, плавающие на понтонах, от их электромоторов, от их турбин распространялось напряженное гудение, громкое, монотонное, страшное; оно угнетало; что могло оно произвести, кроме зловонной, странно живой, диковинной, своей жизнью живущей здесь темной пены…

Мысль о Борисе: как он тут работает, как он может?

Подошли ближе.

Воронки мутной воды…

Взяли пробы, замерили температуру.

А вот и кудрявцевский понтон с его оборудованием; что-то пустует сегодня…

Долго шли к отстойнику. Миша, кажется, скис, ни слова за всю дорогу.

Над темной поверхностью торчала широкая короткая труба; из нее изливался во все стороны мощный желтоватый поток, это было похоже… да, на лепестки цветка… из мертвого мира выросшего… смертоносного цветка… труба — как стебель, поставленный в воду.

На берегу росли ромашки…

Мысль о Герасиме: видел бы это!

Взяли пробы. Пошли к берегу.

Что такое?..

Остановились.

Две «Волги», поднимая клубы пыли, мчались к ним по пустырю. Резко затормозили метрах в двадцати. Еще пыль не отнесло, из первой машины выскочил человек и закричал:

— Чем тут занимаетесь?!

Столбов. Ясно.

— Отвечайте!

И стоит там, не подходит. В самом деле, враждующие державы.

Ольга молчала. Ждала.

Миша стал что-то объяснять: институт, экспедиция…

Столбов:

— Знаю!

Хлопнул дверцей. Подошел.

— А!..

Помнит еще.

Потом:

— Что за манера заходить в воды комбината без разрешения!.. Мои люди еще займутся этим!.. У вас вид диверсантов, которые хотят взорвать очистные сооружения, чтобы навредить Яконуру!..

Повернулся, пошел к машине. Остановился. Добавил, уже другим тоном:

— Могли бы приехать ко мне и рассказать, чем занимаетесь у меня на комбинате.

Отправился дальше.

Ольга окликнула:

— Главный…

Обернулся, смотрит.

Улыбнулась.

— Главный, — сказала, — вон та площадка, за третьим, кажется, прудом… Сверьте проект с данными гидрометслужбы. Эти сваи будет затапливать. Перенесите площадку повыше.

Сказала все-таки!

Когда заметила — не думала, что скажет…

— Ладно, — буркнул Столбов. — Спасибо.

Хотела за него добавить: «Знаю!..» Нет, лишнее. Позвала Мишу, направилась к берегу.

— Ольга!

Остановилась. Что скажет?

— Хм!..

Только и всего? Не знает, что сказать. Думает. Пусть подумает, что сказать женщине. К тому же давшей ему совет…

Сколько ж можно ждать? Кажется, придумал.

— Ищите… Может, что-нибудь найдете!

* * *

Саня захлопнул дверь и бросил портфель на пол; поддал его ногой.

— Как кенгуру! Разрешите представиться: млекопитающее из разряда сумчатых. Ну, прямо прирос к руке! Целый день с ним. Чур, я первый заметил, что человек перестал удаляться от природы и пошел на сближение с животными!

Обогнул стол, посмотрел через плечо Герасима.

— Ага, программа! А будет с чем? А, Герасим, Советский Союз?

Герасим послал его к черту. Он сам без конца задавал себе этот вопрос. Можно, конечно, представить обычный очередной доклад, можно и совсем без доклада, можно смыться в отпуск…

А кто-то, видимо, привезет модель!

В этот раз уж точно не обойдется без модели.

— Знаешь, что мы с тобой зевнули? Немного опоздали!..