Яик уходит в море - [57]
— Деда, айда его к нам… Спать уложим…
— Чего ты? — досадливо обернулся старик: она помешала ему думать. — Кукла он тебе, что ли? Ах, ты коза-дереза, чего захотела.
По полю дед ехал не спеша и все задумчиво оглядывал казачонка. Заиграла крупными пятнами серебра на солнце пара запоздавших лебедей. Старик улыбнулся им и облегченно вздохнул.
К дому Алаторцевых он подкатил на рысях.
— Ефимыч, лебедка, чего крестного не встрел с почетом?
— Какого крестного?
Василист озабоченно высунулся из калитки: Всю ночь он тревожился мыслями о Веньке и всю ночь не давала ему покоя бабья суета по случаю родин в доме.
— А во! Примай. Ставь могарыч. Ничо, ничо, не тревожься. Сердце колотится. Живой. Спит.
Старик из-за душевной бережности не спрашивал, как Венька забрел в поле и что с ним. Повеселевший отец, ухмыляясь над собою и Венькой, сам рассказал, как было дело. Дед ахал, смеялся, крутил головою и хлопал себя по бедрам.
— Рисковый ты, Ефимыч, рисковый…
Ему явно нравились отцовское своеволие и Венькино упрямство. Казаки!
Василист поднял сына и понес его в избу. В воротах обернулся:
— Айда, заходи в горницу, Осинька. Попотчую блинами.
— Спасибо, Ефимыч. Недосуг. Да и стрекоза вот со мной. Ты вернись-ка ко мне. Я тебе стихирь пропою. Ефим Евстигнеич дома, что ли?
— Не. Ночью с Асаном на реку побежали.
Василист любил деда, несмотря на нелады с его сыном Василием Щелоковым. Осип Матвеевич и сам с холодком относился к своему наследнику, особенно после страшных годов и после того, как тот открыл в поселке бакалею. Не казачье это занятие! Да и какой он купец, прости господи! Казанский татарин, не больше.
— Товару на грош. Шильце да мыльце, два уймака-наперстка, три тарака да пять золотников дарь-дарь мака, кореньев да трав. Весь его купецкий магазин карга на хвосте унесет! — так смеялись казаки над Щелоковым. Это было тяжело для старика. Пусть мешкотными торговыми делами занимаются иногородные, — торгует на поселке Волыгин и ладно! А вот сын — это отвратно и стыдно. Этим самым он как бы отделял себя от казаков, становился чужим и нечистым.
Василист скоро снова показался в воротах, доброжелательно улыбаясь. За его спиною бесшумно крался семилетний Толька, очень похожий на мать, — юркий, остролицый и небольшой. Осип Матвеевич польщенно крякнул:
— Ну, уж послушай мой стихирь-то. Не осуди ради Христа.
Старик сделался вдруг напыщенно серьезным и важным. Читал он протяжно, почти нараспев.
Василист хохотал беззвучно. Он стоял из уважения к поэту навытяжку, как в строю.
— Ну, ну, Светел-месяц! Распотешил!
Толька высунул из калитки стриженую голову, сверкнул глазами и задорно выкрикнул:
Валя тревожно подняла седую от муки голову.
— Кышь ты, каржинный сын! Я вот те дам!
Суровость отца, конечно, была сейчас притворной. Казаков позабавила озорная смышленность мальчишки. Толька помчался на задний двор. Он не хотел уняться и там что-то выкрикивал о лебедях. Казаки добродушно смеялись.
— Как с воблой-то?
— Сказывают, не шумит еще. Седни ожидают.
— Так чаю не откушаешь?
— Нет, лебедка мой, за тобой останется. Слыхал, богачи-то что затевают?
— Слыхал от Маркыча. Обрыбятся ли, матри? С ума не сошли еще казаки.
Василист крепко потряс руку улыбавшемуся седобородому стихотворцу, блеском глаз досказав все, чего нельзя было выговорить словами: то, что они оба казаки, что хорошо быть настоящим уральцем, что они никогда не перестанут любить друг друга и презирать тех из казаков, кто облинял и запаршивел, будто старый верблюд.
— Хош!
— Прощай нето!
В полдень Венька, уже совсем пришел в себя, отоспался, отдохнул. Против него на широкой деревянной кровати лежала мать, Елена Игнатьевна. Голова ее покоилась на взбитых пуховиках. Веньку поразило непривычное выражение ее лица. Никогда еще он не видал его таким. Оно было бледно до последней степени и без меры счастливо даже во сне. Мать улыбалась и не одними губами, как обычно, а всем своим некрупным, но ярким лицом. Улыбка шла из ее неплотно закрытых глаз к вискам, из устьев губ скатывалась к подбородку. Откуда такое ликующее у ней сияние? На лбу выступили крошечные капельки пота, похожие на утреннюю летнюю росу. Глядеть на нее было и жалко и весело. Видно было, что она измучена очень сильно и в то же время полна глубокой, радостной силы.
Легкое весеннее солнце играло. Через завешанное окно оно падало стрелами на постель, скользило зайчиками по стенам. Зайчики прыгали во всех уголках, схватывали то кусок пунцового стеганого одеяла, то золотистый кружок икон. А от лица матери — навстречу солнцу — шли ее собственные, живые лучи, и от этого в горнице казалось еще светлее и уютнее.
Со двора в окна рвалась своя, богатая и звучная, жизнь. Чирикали вовсю воробьи. Кудахтали куры, ревела скотина. И над ними, как закон и ласка, — грудной, певучий голос тетки Луши. Веньке казалось, что от него в воздухе оставалась золотистая, веселая полоска. Ясно, что Луша командовала всеми. Ее высокое, проворное тело мягкой тенью часто проплывало по белой, мелкосетчатой марле окон. Она скликала кур, с напускной строгостью покрикивала на неукротимых петухов:
В своих автобиографических очерках «Годы, тропы, ружье» В. Правдухин знакомит читателя с природой самых разных уголков и окраин России. Оренбургские степи, Урал, Кавказ, Сибирь, Алтай, Казахстан — где только не приходилось бывать писателю с ружьем и записной книжкой в руках!В книге немало метких, правдивых зарисовок из жизни и быта населения бывших российских окраин, картин того, как с приходом советской власти в них утверждается новая жизнь. Правда, сведения эти любопытны сейчас скорее для сравнения: не теми стали уже Урал и Сибирь, Алтай и Казахстан.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.
Переиздание популярного романа, события которого охватывают судьбу уральского крестьянства от периода коллективизации до наших дней.
В однотомник избранных произведений Ивана Ермакова (1924—1974) вошло около двух десятков сказов, написанных в разные периоды творчества писателя-тюменца. Наряду с известными сказами о солдатской службе и героизме наших воинов, о тружениках сибирской деревни в книгу включен очерк-сказ «И был на селе праздник», публикующийся впервые. Названием однотомника стали слова одного из сказов, где автор говорит о своем стремлении учиться у людей труда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В годы войны К. Лагунов был секретарем райкома комсомола на Тюменщине. Воспоминания о суровой военной поре легли в основу романа «Так было», в котором писатель сумел правдиво показать жизнь зауральской деревни тех лет, героическую, полную самопожертвования борьбу людей тыла за хлеб.