Ягодное лето - [7]

Лошади!

Это была любовь всей ее жизни.

В институтской конюшне Габрыся проводила каждую свободную минуту. Убирала стойла, стелила солому, носила сено и овес, чистила щеткой бока лошадей, вычесывала им гривы и хвосты, а иногда, закончив все дела, вскакивала (ну ладно, вскарабкивалась) в седло и уносилась вперед. Сидя верхом на конском крупе, она чувствовала себя здоровой, нормальной, такой же, как все остальные: она ничем не отличалась от своих соучениц. А это было самое большое, хотя и тщательно скрываемое ее желание – быть такой, как все. Она скакала впереди всех, неслась как стрела, с легкостью перескакивая препятствия – через любой ров, любой пень! и лошадиные ноги – четыре абсолютно здоровых ноги! – несли ее по миру здоровых людей…

Каталась она около часа, максимум два часа. А ощущение счастья не отпускало ее аж до следующей недели, когда она снова могла пуститься в свою сумасшедшую эскападу.

В конюшне она познакомилась со своей тайной любовью – паном Адамом. Щуплый, невысокий сорокалетний мужчина, который в нормальном, обычном мире, там, снаружи, вряд ли привлек бы чье-нибудь внимание, здесь был объектом всеобщего женского поклонения. Он, как и Габрыся, когда садился на коня – преображался: из обычного, ничем не примечательного человека становился властелином ветра. Они любили кататься вместе, бок о бок преодолевать препятствия, и именно Габрысю он выбрал своей ученицей. Он объяснил ей принципы приручения лошадей, основанные на ласке, любви и понимании, – метод Монти Робертса, только недавно пришедший на польскую землю.

– Любить тебя за это не будут – ой нет, – говорил пан Адам, когда она приручила первого своего дикого трехлетку. – Люди любят насилие и свист хлыста. Они любят фырканье, кручение задом, все это ШОУ. Но тебя не должно волновать то, что они любят, потому что ведь ты любишь лошадей, не так ли?

Она только поспешно кивнула.

– Скорей всего, работу ты найдешь не сразу. Я ведь тоже очень долго ждал и искал свое место. Однако, Габрыся, нужно искать и не останавливаться. Потому что это твое призвание. Ты ведь родилась дрессировщицей, верно?

– Верно, – уверенно ответила она.

– Ну так не обращай внимания на людскую злобу и зависть и делай свое дело.

И вот Габриэла сидела в будни на своей кассе в гипермаркете, в выходные бежала в конюшню, вечерами рассылала свое резюме во все стороны, в любые места, на которые только натыкалась в Интернете, хоть как-то связанные с лошадьми, а в пятницу отправлялась в зоопарк.

Но сегодня, вот буквально пару минут назад, она почувствовала себя так, будто достала звезду с неба. Владелица ранчо «Буковы Дворик» отозвалась на ее резюме! И уже завтра утром, возможно, Габриэла получит вожделенную работу своей мечты!

Ну и как тут не быть счастливой?

В зоопарке работы у нее было немного.

«Дорогая, помоги медведям облегчиться» – гласила записка от пани Стаси, животновода. И пакетик косточек из сахара, маленьких, совсем не похожих на настоящие, начиненных слабительным, – вот и все дела.

– Нет проблем! – пропела Габрыся, спрятала пакетик в свою сумку и пошла к выходу, потому что загон с мишками находился совсем в другом месте.

– Чудно, чудно… – напевала она как всегда, идя по парку в направлении нарастающего шума автомобилей. Медведям крайне повезло – у них было свое, отдельное, королевство. От зоопарка их отделял целый Пражский парк. Мишки-гамми… Интересно, когда обслуживающий персонал везет тачками им еду – в одной тачке мясо, в другой – овощи… Любопытно, дети, наверно, подбегают к тачкам и спрашивают своими невыносимо громкими голосами: «Это что тут? Дохлый гиппопотам?!» – «Нет, дитятко, это обед для мишек. Пирожки – с…»

Фууу, гадость.

Надо спросить пана Томка, как оно бывает обычно.

– Привет, кудлатенькие! – крикнула она при виде обитателей вольера. – У меня для вас кое-что есть! Мишка, хочешь конфетку?

Засмеялась, вспомнив «Кабаре» Ольги Липиньской, и бросила под ноги ближайшему медведю белую сладкую косточку. Тот, не медля, схватил ее и тут же начал хрумкать с явным наслаждением.

– Прошу прощения, пани, – услышала Габрыся вдруг откуда-то сбоку, – зверей кормить нельзя! Запрещено! Вот же написано!

Мальчишка лет десяти решительно тыкал пальцем в табличку, на которой действительно было написано: «Глупые люди, не кормите животных!» Хотя про глупых людей там не было написано – это уже Габрыся сама придумала.

– Да я знаю, Ватсон, – подмигнула она и, присев на корточки перед маленьким человеком, зашептала заговорщицки: – Я принадлежу к тайной организации, которая избавляет мишек от запоров.

Она чуть отвернула воротник куртки, чтобы показать значок волонтера, и вдруг… застыла. И уснула.

У Габрыси, как будто мало ей было всего остального, была еще одна особенность. Довольно оригинальная. Время от времени, к счастью – довольно редко, она неожиданно засыпала с открытыми глазами и, прямо скажем, весьма глупым выражением лица. Посторонним могло показаться, что она впала в задумчивость, но нет – она спала пару секунд, а иногда и не пару, а дольше – пока кто-то не проявлял нетерпение и не будил ее. По науке это называется нарколепсия. Габриэла называла свою болезнь «пришибленностью». И если обычный нарколептик после такого внезапного сна просыпается и функционирует как ни в чем не бывало дальше, то у Габрыси было иначе: после пробуждения ей просто НЕОБХОДИМО было съесть что-нибудь сладкое. Она буквально впадала в неистовство и бесновалась до тех пор, пока у нее во рту не оказывалась какая-нибудь сладость, – это отличало Габрысю от обычных «скучных» нарколептиков.