Ягодное лето - [30]

– Что он как раз такой хороший, порядочный человек, – прошептала Габриэла, опуская голову. – И он, не колеблясь, спас мне жизнь.

– Именно. И получается, что у тебя есть слова – пусть даже и его собственной матери – против твоих ощущений и его поступков. Не ставь на нем крест – и на себе не ставь, пока не узнаешь ВСЕЙ правды. Пока не выслушаешь того, что скажет в свою защиту сам Павел. Ведь это мог быть несчастный случай, доченька. Не списывай человека со счетов так легко.

Габриэла, не мигая, смотрела на Стефанию глазами, полными слез.

– Я тебя люблю, тетечка, – произнесла она тихонько, а потом снова свернулась в клубок, голову положив на колени тети, и заснула, вся заплаканная, но все же немножко утешенная.

К сожалению, узнать правду от Павла ей не удавалось, потому что он исчез. Ни завтра, ни послезавтра, ни потом он на работе не появлялся. Добровольская позвонила Марте, сказала, что ее сын заболел и что он увольняется. Мобильный телефон Павла сообщал, что абонент временно недоступен, не говоря при этом, когда это «временно» закончится и абонент снова окажется в доступе. Габриэла угрозами и шантажом вытянула из Марты его домашний адрес, но квартира оказалась пуста. И девушка не могла понять – увезла ли его силком Добровольская или он сам прячется, сбежал, потому что правда вышла наружу. И эта неуверенность, неизвестность была хуже всего.

Габриэла больше не была счастливой.

Однако у нее оставалась любимая работа и люди, которые ее любили и которых любила она.

И Павел был жив, а значит – существовала вероятность, что рано или поздно они все-таки смогут встретиться.

Так что нет, все было не так уж плохо.

Утешая себя таким образом, она шла по зоопарку – была пятница, день ее волонтерства, которым она в последнее время слегка пренебрегала.

Она дошла до кабинета, по дороге здороваясь с работниками и посетителями, приняла два «подарка» – как обычно, это были красноухие черепашки, которых недалекие любители живности покупают у недобросовестных торговцев, а потом поражаются, что питомец не помещается в аквариум, и подкидывают их в зоопарк. И их нужно вскрывать, чтобы выяснить причины смерти. Приготовила витамины для птиц – их надо будет дать перед уходом.

И все. Теперь могла сидеть за столом с журналом в руках. На тот случай, если произойдет что-то непредвиденное и экстренное.

Санитар Войтек мыл кафельный пол в операционной, напевая довольно фальшиво «Я бабочка, бабочка я…». А Габрыся проглядывала «Гороскоп для тебя» – она питала необъяснимое пристрастие к газетным и журнальным гороскопам. Причем ведь она, конечно, понимала, что составляет их не какая-то мифическая ясновидящая Герменегильда, а вовсе даже пани редактор и что этой самой пани для их составления не нужны никакие хрустальные шары и астрологические таблицы, а нужна всего-навсего ее собственная бурная фантазия, которой у нее в избытке. И все равно – это понимание не мешало Габрысе, закусив губу, читать: «На этой неделе звезды будут благосклонны к тебе, может быть, даже сильнее, чем тебе хотелось бы. Удача в любви – познакомишься с соседом с третьего этажа! Следи за тратами, тебя ждут большие расходы (у тебя может выпасть пломба). Здоровье в порядке, можно вырезать аппендицит».

Погруженная в дебри гороскопа, она вздрогнула, когда раздался звонок телефона. Взяла трубку и услышала:

– Пани доктор, вы там?

– Там – это где? – резонно ответила вопросом на вопрос Габриэла.

– В кабинете.

– Ну так вы ведь, пан, звоните как раз в кабинет.

– А, точно. Это Славек из охраны звонит. Тут один такой… в платье.

– Ксендз, может быть?

– Нет. Принц.

– Принц?! В платье?!

– Заграничный принц. Арабский.

До Габрыси дошло.

Ну, раз арабский – так он вполне может быть в платье и с такой круглой штукой на голове.

– Как экспонат? – улыбнулась она.

– Не-е. Он сокола принес.

Габриэла захихикала. Этот симпатичный охранник ее, наверно, разыгрывает…

– Пан Славек, что-то мне кажется, что вы вчера многовато слушали «Эй, эй, эй, соколы….».

– Да что вы, пани доктор! При чем тут песни! Тут и правда принц с охраной. И с соколом. Потому что он заболел. Вы посмотрите его птичку?

– Не буду я смотреть никакую птичку!

– Этого сокола, то есть.

Габриэла ответила не сразу. Не могла ответить – она от смеха сползала с кресла, вытирая слезы.

– По-по-посмотрю, – выдавила она наконец.

– Хорошо. У него охрана, у этого принца, четверо с автоматами.

– Тоже в платьях?

– Тоже. Так что вы уж, пани, не пугайтесь.

– Окей, – ответила она, вытирая мокрые от слез глаза. – Я уж их встречу хлебом и солью.

Славек из охраны отсоединился.

Габриэла еще с минуту смотрела на трубку в руке: да уж, у парня специфическое чувство юмора… потом она крикнула Войтеку:

– К нам идут четверо гостей с автоматами. Смотри, не пугайся.

– Отлично. Я тогда приготовлю пулемет.

– Но без приказа не стрелять!

– Есть, пани доктор!

И в этот момент, когда они расхохотались оба, дверь кабинета вдруг распахнулась и стукнулась об стену. Габриэла вскочила на здоровую ногу, глядя на влетающих в комнату громил в масках. Их было как раз четверо. У каждого автомат размером с Габриэлу. Они безмолвно осмотрели помещение, заглянули во владения Войтека, и только после этого, держа обоих обомлевших хозяев в поле зрения, один из них что-то напевно произнес.