Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка» - [161]

– В какую? – не сдержал своего возбуждения Александр. – И зачем вам надо было это предпринимать, не понимаю?

– Я знала, что Наполеон еще чуть-чуть – и оставит меня ради другой женщины. Что он и сделал вскоре с Марией-Луизой… Франция достойна законного правителя… А в какой стране сейчас находится дофин, я скажу вам позже.

– Я все понял, – вскипел Александр, – завтра же пойду к Талейрану и выскажу ему, что французский престол законно принадлежит сыну убиенного монарха, а не какому-то провансальскому графу. Я все понял!

Заметки на полях

«Когда ученик готов, учитель непременно появится», – утверждали древние. Это относится и к миру ядов: когда к концу XIX века был накоплен необходимый опыт проведения химических реакций с отравляющими веществами, появились и проверенные в лабораториях рекомендации по нейтрализации ядов. В частности, выяснилось, что их можно преобразовывать в нерастворимую форму. Значит, и вред организму будет сведен к минимуму. Например, с помощью сероводородной воды нейтрализуется ртуть.

Появлению антидотов способствовало и развитие военного дела. Одним из первых «инструментов» борьбы с боевыми отравляющими веществами стал британский антилюизит, созданный в середине сороковых годов прошлого века в Лондоне в лаборатории Рудольфа Питерса. Это средство было направлено поначалу против люизита, содержащего мышьяк, однако значение этого изобретения оказалось гораздо больше. В первый раз в истории удалось направить действие яда не на сам организм, который атакуется отравой, а на введенное противоядие. Иными словами, образуется связка – яд и антидот, – а затем противоядие выводится через желудочно-кишечный тракт. В дальнейшем, исходя из этого принципа, был синтезирован целый ряд противоядий.

Состоялась ли на следующий день беседа императора России с Талейраном или разговор царя и Жозефины в Мальмезоне был вульгарно подслушан соглядатаями хитрого вельможи? Но на следующий день, 10 мая 1814 года, прекрасная креолка получила с посыльным из Парижа роскошный букет, и здоровье экс-императрицы мгновенно испортилось.

Произошло это сразу после того, как император Александр в очередной раз прибыл повидать Жозефину и, как уже стало заведено, собрался отобедать в Мальмезоне. Пересиливая слабость, она осталась в салоне для беседы с царем. После обеда все – дети, а с ними Гортензия и Александр – стали бегать взапуски на прекрасном газоне перед дворцом. Жозефина тоже попыталась принять участие в игре, но силы вдруг изменили ей, и она была вынуждена присесть. Изменение ее настроения не осталось незамеченным. Ее стали расспрашивать о самочувствии, и на все вопросы она старалась отвечать с улыбкой что-то незначительное, обтекаемое. Уверяла, что ей надо лишь немного отдохнуть. Гости поспешно удалились, полагая, что назавтра она – и в самом деле – будет чувствовать себя лучше…

Но вскоре Жозефина впала в пятичасовой летаргический сон, после чего умерла. Врачи, присланные из столицы, поспешили вынести диагноз: де Богарне скончалась от простуды. Но Александр, не зря прозванный подданными Благословенным, все понял. Прощаясь навсегда с Жозефиной в ее спальне, русский царь, не на шутку интересовавшийся за годы бесконечных войн различными ухищрениями разведок, глаз не сводил с роскошного букета, как раз перед самой смертью экс-императрицы присланного из Парижа в Мальмезон. Не сдержался и резко приказал слугам Гортензии выбросить букет куда подальше, с кровавыми зевами цветов застывший у изголовья мертвой Жозефины.

Уходя, победитель Бонапарта многозначительно произнес со слезами на глазах лишь одну фразу:

– Так вот он каков, ответ Талейрана!..

Глава 64. Прощай, Poisonland!

Вот и завершилось наше краткое путешествие по планете под названием Poisonland. Планете пестрой, опасной и так плохо приспособленной для спокойной, жизни. Путь познания, который мы прошли вместе, не может не впечатлять: от растительных и животных стрельных ядов Античности – до палитры химических снадобий ядерно-компьютерной эры.

Когда некоторое время назад я начал публиковать в различных изданиях – «Независимая газета», «Вечерняя Москва», «Литературная газета» – очерки о королях ядов и ядах королей, читатели, выкладывая в Сети отклики на мои публикации, порой спрашивали: почему я взялся за столь необычную тему? Я предпочитал не отвечать на сей вопрос. Слишком уж больно мне было… Теперь же, по прошествии времени (оно – универсальный лекарь), могу сказать: тема эта сугубо личная.

Дело в том, что мой отец погиб от яда. Да-да, был отравлен.

… Я не знал его. И до того ни разу не встречал. Совершенно точно. Да-да, я никогда раньше даже не видел этого человека… Или – того, что от него осталось. Впрочем, нет! Точнее – не видел его таким: иссохшим, маленьким, похожим на старого мальчика. Желтая, точно пергамент, кожа с подозрительными темными пятнами и с бляшками засохшей крови, абсолютно лысая голова, резкий, тонкогубый рот и нос… Заострившийся, долгий, прямо-таки хищный клюв, а не нос.

Однако этот уродливый старик, похожий на иссохшуюся мумию египетского фараона, который лежал передо мной в морге московского Института скорой помощи имени Склифосовского, еще совсем недавно был моим отцом. Всего полгода назад он провожал меня в Париж в аэропорту Шереметьево. Как всегда – большой, вальяжный, уверенный в себе, благоухающий дорогим одеколоном. А теперь вместо бонвивана и неисправимого гурмана – сто сорок килограммов живого веса! – передо мной тлели в гробу настоящие мощи… Не покидало ощущение, что съемки фильма ужасов, в котором я участвую почему-то в главной роли, вот-вот закончатся, и я выйду невредимым из всех этих кошмаров. (С годами подобное чувство будет накатывать на меня, к сожалению, не раз из-за превратностей судьбы и неверности друзей, но тогда все было обостренно впервые.)