Ядерный принц - [19]

- Вы правы, в России всегда был странный выбор героев, согласился Сан Саныч.

- Что вы имеете в виду?.. Вам чай со льдом или пиво?... Juice, please. - С ходу переключился он на проезжавшую мимо с тележкой стюардессу.

- Мне кофе, пожалуйста.

Получив в руки горячую пластиковую чашечку со странной, лишь отчасти напоминающей кофе жидкостью, Сан Саныч продолжил свою мысль:

- Вы слышали, конечно же, о больнице имени Софьи Перовской? Мы-то как-то уже притерпелись к этому сочетанию, а тут финны приезжали, спрашивают: "Софья Перовская - это ваша российская святая?" "Нет, - говорю,- не святая. Она участвовала в заговоре против царя." "Так не хотите ли вы сказать, что это больница имени убийцы?..." Финны долго не могли опомниться от изумления. "Это Россия," - только и смог добавить я.

"Между прочим, Софью Перовскую очень ценил Блок, - возник Некто, - ценил даже выше, чем декабристов. Она хотела счастья народу и ради этого пожертвовала жизнью... Эх, Россия... И когда же вы наконец-то разберетесь в собственной истории?"

Энгельс Иванович погонял льдинки в опустевшем стаканчике, пошипел, высасывая соломинкой последние капельки, и сказал:

- Это как бы не только Россия. Во всем мире так. Возьмите Гагарина. Вся Земля носила его на руках - человек, первым поднявшийся в космос. Типа символ космической эры Человечества.

"Торжествуйте, человеки. Свершилось. Посланец Земли, рожденный ползать, взлетел, сделал несколько витков вокруг Земли и не увидел не только Бога, но даже не обнаружил престола, на котором тот восседает. Это ли не чудо? Еще в XVI веке великий и ужасный Мишель де Нотр Дам по прозвищу Нострадамус предсказал проникновение Человечества в космос." С пафосом произнес Некто только Сан Санычу и слышимое.

- Известно, что он рисковал, садясь в ракету. Было типа 50 на 50, вернется он или нет, - продолжал Алисовский.

"Первый человек, заменивший последнюю собаку,"- опять проник Некто в мозги Сан Саныча. "Ну ты, брат, хватил,"мысленно возразил тот. "Ну хорошо, хорошо, не собаку, морскую свинку," - нахально парировал Некто.

- Однако, - не унимался Энгельс Иванович, - как бы не он вывел Человечество в Космос. Гагарин только символ, пусть символ типа целой эпохи. Но символ. Символ - это ничто. Верхушка айсберга, пена на кромке океана. Я как бы не возражаю, что он достоин героя, я только не могу понять следующее. Вместо Гагарина мог бы быть любой другой деревенский парень, от него же совершенно ничего не требовалось. Желающих, способных рисковать 50 на 50, я думаю, в одной России как бы десятки тысяч найдутся. А вот не будь Королева, вместо Гагарина вполне мог быть какой-нибудь Джон или Ганс и еще неизвестно, насколько позже. Так почему же одного весь мир носит на руках, а второго как бы и рассекретили-то только через много лет, да и то после смерти?

- Вы считаете, что это несправедливо? - спросил Сан Саныч.

- Я типа не взываю к справедливости, я просто как бы что-то не понимаю в сотворении кумиров. Это выше моего разумения. - продолжал Энгельс Иванович. - Лошадь перескакивает пропасть, а лавры пожинает уцепившийся за гриву таракан...

"Не понимаю, как таракан мог попасть на лошадь? Ну блоха еще куда ни шло," - подумал Сан Саныч. "Очень просто, прозвучало в ответ. - Вспомни, когда ты жил на Комендантском, на кухне были громадные тараканы, ночью они сыпались с потолка на пол со стуком падающих слив. Если бы на кухне стояла лошадь..." "Да-да, которая потом прямо с кухни сиганула через пропасть..." - подытожил Сан Саныч.

Между тем Алисовский говорил:

- Я как бы очень хорошо отношусь к Гагарину, вы не подумайте. Однако к гению Королева - лучше. А обидно только то, что Россия никогда не ценила свои мозги, а зря. Вот и разбегаются, расползаются ученые по всему земному шару. Вот вы уверены, что года через два не будете считаться в долгосрочной зарубежной командировке? Вот то-то, что не уверены. Эх, будь я помоложе...

Вот понеслась и зачертила

И страшно, чтобы гладь стекла

Стихией чуждой не схватила

Молниевидного крыла...

Не так ли я, сосуд скудельный,

Дерзаю на запретный путь,

Стихии чуждой, запредельной,

Стремясь хоть каплю зачерпнуть?

( Афанасий Фет)

Подобные гигантским кондорам самолеты Америки почему-то летают низко, под кромкой облаков. Наверное, чтобы было видно, куда падать или приземляться. В иллюминаторах - скалистая, пустынная, чужая, странная земля Аризоны. Убитая солнцем растительность на многие и многие километры вокруг. Нагромождение голых, каменистых, абсолютно безлесых скал выпирающими зубьями до горизонта. Разрастающиеся, длинные, змеящиеся по холмам закатные тени. Высохшие извилистые русла мертвых рек. Какой-то ирреальный марсианский пейзаж. Выжженная солнцем коричневато-серая, со множеством оттенков от желтого до фиолетового скалистая пустыня. В долинах между горных кряжей редкие строения и крошечные желтовато-зеленые лоскутки возделанной орошаемой почвы. Вокруг на многие километры только голые скалы. Солнце погрузилось за горизонт, и черной тенью ночь упала на землю. И из разлившегося под крылом самолета мрака вдруг возникает город. Радостно сверкают миллионы огней, а ущербный месяц резвится, отражаясь во множестве блюдечек - бассейнов. Самолет садится как бы в кратер вулкана: аэродромное плато стиснуто плотным кольцом едва видимых, смутно угадываемых гор.